#ЛюбовьНенависть - стр. 17
Тогда для меня наступили темные времена.
Глава 4
Новый уровень
В ПЯТОМ КЛАССЕ нас вновь посадили вместе – уже за первую парту первого ряда, прямо перед столом учителя. Обо мне мой соседушка не забывал и подготавливал особо глупые или изощренные приколы. Чего стоила оскалившаяся старая кукла без глаз, облитая красной краской, которую я обнаружила в своем шкафчике! У меня сердце в пятки ушло, и я долго носилась за Клоуном по всему этажу, пока случайно едва не сбила с ног директора. Пришлось остановиться и слушать долгую нотацию, при этом Клоун стоял за ее спиной, корчил рожи и играл на невидимой дудочке, шевеля пальцами то у рта, то у носа. В отместку я стала лупить его ранцем на следующей перемене и случайно зацепила пластиковый пенал – он упал и сломался. Портить вещи, особенно чужие, я не любила. И сразу же извинилась, а Даня важно сообщил, что прощает меня, но окончательно простит, если я куплю ему пирожное. Я купила – выгребла деньги из копилки и притащила ему целых два пирожных. Он великодушно поделился одним со мной. Мы пили чай у него дома и смотрели любимого «Короля Льва», старательно пряча друг от друга мокрые глаза – отца Симбы всегда было жалко до слез! А потом вместе пели песню Тимона и Пумбы. Уснули тоже вместе. Однако таких теплых моментов было совсем мало.
В шестом классе Даня придумал мне кличку. В отместку за Клоуна. Но если Клоуном его называла исключительно я, то обидное прозвище, которое использовал он, моментально прижилось и во дворе, и в школе! До одиннадцатого класса все звали меня Пипеткой. Пипеткой! Почему так? Я не знала. Наверное, слово «пипетка» показалось ему забавным. Но меня просто трясло, когда я слышала это прозвище, и никогда не отзывалась на него. Впрочем, никого это не смущало.
В седьмом классе Клоун начал заметно крепнуть и стал гораздо сильнее меня. Однажды мы, как в былые времена, решили подраться у меня дома, не поделив конфеты. Данька толкнул меня так, что я отлетела к стене, больно порезав руку о торчавший гвоздь. Появилась кровь, и я с трудом сдерживалась от слез. Тогда я впервые увидела его испуганным, и это, честно говоря, мне неожиданно понравилось.
Побледневший Матвеев помог мне встать, довел до дивана, побежал за бинтом и зеленкой и кое-как наложил повязку. Наверное, боялся, что я расскажу родителям о случившемся. Но мне было так приятно чувствовать его неожиданную заботу, что я сказала маме, будто сама споткнулась, упала и порезалась. А уже мама наорала на папу – за то, что он не успел забить «этот чертов гвоздь». На следующий день в школе Данька даже предложил мне свой пирожок с капустой, но я не взяла – мало ли, вдруг он успел туда плюнуть…