Любовная аритмия - стр. 19
Это означало, как догадался Артем, что они уже на кладбище. «Я прилетел. Буду на поминках», – написал он ей. «Можешь не спешить», – ответила сестра. Он и не спешил. Подъехал к ресторану – одно название. На самом деле кафе между автомойкой и шиномонтажом. Долго искал кошелек, чтобы расплатиться с таксистом, долго вытаскивал чемодан из багажника, стоял перед дверью и курил, пока наконец на выдохе не зашел внутрь. Из коридора заглянул в зал. Кого сестра собрала? Кто все эти люди? Зачем она соседа притащила – отец его терпеть не мог. Он посмотрел на стоящие на столе закуски – заливное, оливки, оливье, мясную нарезку, – и его затошнило.
Он пошел в туалет, где столкнулся со Стасиком.
– Привет, – сказал Артем.
– М-м-м, – ответил Стасик, – мы тебя не ждали.
– Стас, заткнись, не начинай сейчас, – проговорил Артем резко. – А то я за себя не отвечаю.
Тот криво ухмыльнулся и замолк.
– Деньги нужны? – поинтересовался Артем, досчитав до десяти, чтобы успокоиться, и ополоснув лицо холодной, пахнущей хлоркой водой над грязной раковиной.
Стасик опять что-то нечленораздельно промычал, стараясь не смотреть на Артема.
– Вот. Держи. – Артем достал кошелек и вытащил все деньги, что были. – Этого хватит? Я туда не пойду. Сестре привет.
Артем вышел из ресторана, глубоко вздохнул, чтобы справиться с рвотными позывами, и поехал домой.
На следующий день он поехал на кладбище, где была могила матери. Артем дважды прошел мимо по дорожке, не узнавая. Плиту завалили искусственными венками и прямо в свежую землю воткнули портрет отца – Артем его не узнал на этой старой официальной фотографии, настолько она была далека от реальности. Между соседними могилами валялась пустая бутылка дешевой водки, расколотое блюдце и разрезанная пополам пластиковая бутылка. Артем постоял минуту и ушел.
В том местечке на берегу моря помимо церкви и помойки главным ориентиром было кладбище. Старое, с семейными могилами. Артем любил там гулять. Впрочем, как и все. У каждого была своя «любимая» надгробная плита. Художнику-шизофренику нравилась та, где была похоронена некая Агриппина фон Либеншульц. Ему нравился шрифт и такое звучное сочетание. И женщина, чей портрет был высечен на камне.
– Какая была женщина! – говорил художник с восторгом, как будто знал покойницу лично.
Артем отдавал предпочтение другой гробнице – с многочисленными именами дедов, отцов, жен. Последней, без указания даты смерти, а только с датой рождения, значилась сноха Выдра. Значит, сноха по имени Выдра, находящаяся в добром здравии и, судя по году рождения, еще не в преклонных летах, заранее позаботилась о том, чтобы лечь именно здесь. Забронировала место. Про эту могилу художник неизменно говорил: «Бедная, бедная женщина…» – и рассказывал анекдот про свободное место на Ваганьковском кладбище, куда лечь надо завтра.