Любовь вопреки законам - стр. 18
– Так, вспомнил прошлое. Ев, радость моя, что случилось?
– Ничего! – ответила, но тут же опротестовала свои слова. – Дэн! Ты не понимаешь? Моя дочь на пике перелома возрастов! Год живет одна, а я сижу здесь и слушаю тебя.
– Слушаешь, потому что умная женщина.
– Знаешь, что! Я тоже была девушкой и прекрасно знаю, как хочется поделиться с мамой, с сестрой, прожитым днем. А мы все ее бросили!
– Никто не бросал. Она приезжает к нам очень часто – это первое. Второе – Виен и Жан рядом. И третье, пусть не веское – ты говоришь с ней часами по телефону и по скайпу видишься не меньше.
– Все так, но нет меня рядом. Думаешь легко изображать современную мамочку, особенно когда она спрашивает: «А вы приедете хоть на эти выходные?» Дэн, я устала, да и фантазия закончилась, постоянно выдумывать отговорку.
– Ев, дочери двадцать, тебе на вид – двадцать три, хорошо, с натяжкой – двадцать пять. Ты чего хочешь, вопросов прислуги? Встретить знакомых и тоже отвечать на кучу тупых вопросов. Потерпи пару дней, больше ждала. Мы ей все скажем, и тогда она хоть не будет называть тебя мамой в присутствии всех. А ты подумала, о ее друзьях, парнях? Взбудоражишь тысячи юных сердец и что?
– Ах, вон оно что, ты боишься конкуренции?
– Кто, я?! Это кому еще бояться надо! Ладно, сокровище, я, конечно, преувеличил, мы выглядим немного старше, но никак не родителями собственной дочери. Это приезжая сюда она не понимает твое несоответствие с возрастом, а там, ой как будет бросаться в глаза. Вспомни Лерку, что та устраивала? И вампирами были, и еще бог знает кем. Кстати, Лерка там тоже поселилась. Год не виделись, опять донимать начнет. Отчего же вам так не хочется ее посвятить? – Ев молчала, ей в последние месяцы вообще было не до приемной старшими, притом замужней, девицы. У нее, как ей казалось, рушатся все связи с кровиночкой, единственной, неповторимой! Дэн понял – его слова улетают куда-то за ветром. – Ев, агов, ты на связи? Скоро двадцать восьмое! Трудный будет денек. Хотя, она у нас девочка в мамочку, все поймет, и мы будем с ней, пока не прогонит. Ев, кошечка, возьми себя в руки. – Она машинально сложила руки и взялась за собственные плечи, опустив голову на колени. Дэн засмеялся: – Я же не в этом смысле!
– Да ну тебя, изверг! Нет – чурбан! Ты никогда не любил нас.
– А разве я давал повод подумать иначе?! Вот сказала! Может мне, еще и жениться на тебе?
В этот же вечер, ближе к полуночи, Ев начало трясти, словно в лихорадке. Ее внутренний холод вылезал наружу, не оставляя ни миллиметра на теле, покрывая его мурашками, высыпая волдырями на губах. Она стучала зубами, свернувшись калачиком в обнимку с подушкой. Дэн, знающий ее настолько, что позавидовал бы любой муж, не трогал ее, не лез с лечением, а взял телефон и послав всего два слова: «Ев сдает». Отложил мобильный в сторону и ушел за дровами, растопить камин. Он прекрасно понимал, ни одно сказанное им слово, ни действия, ни движения, не согреют ее и не приведут в чувство. Это все ее упрямство. Она так выражает протест. Ей непременно нужно добиться своего. Такой уж у нее характер. Как, в прочем и у Виен, ее матери, и у сестры, у Вел.