Любовь воительницы - стр. 2
Внимательно посмотрев на Ирис, Тамар подумала: «Нет ничего удивительного в том, что Забаай ее полюбил. Она прекрасна со своей молочно-белой кожей, пепельными волосами и серо-голубыми глазами. Совсем не такая, как все мы…» И ведь эту женщину Забаай не просто любил – он с ней еще и разговаривал!
Минуту спустя Забаай вошел в комнату. Это был мужчина среднего роста и крепкого сложения, с сияющими темными глазами, с темной бородой и волосами, совершенно не тронутыми сединой, несмотря на сорок три прожитых им зимы. Его красивое лицо было словно высечено искусным скульптором – высокие скулы, ястребиный нос и крупные чувственные губы. Когда он вошел, все женщины, кроме Тамар и Ирис, опустились на колени. А он взглянул на двух своих жен, и взгляд его черных глаз смягчился; он любил их обеих – любил Тамар, женщину своей юности, и любил Ирис, утешение в старости. Остальные женщины давали ему разнообразие и случайное удовольствие, но лишь этих двух он ценил по-настоящему.
– Боги благословили тебя дочерью, мой господин, – сказала Тамар.
– Дочерью? – Забаай, казалось, удивился.
– Да, мой господин, дочерью.
Стоявшие на коленях женщины искоса поглядывали друг на друга – в своей зависти они с трудом скрывали злорадное ликование. У всех у них имелись сыновья, а лучшее, что смогла произвести на свет эта александрийская сучка, – это обычная девчонка. Они ожидали праведного гнева своего господина и надеялись, что он откажется от этой девки и прикажет выгнать ее вон, но вместо этого лицо их господина расплылось в улыбке, он радостно засмеялся и воскликнул:
– Ирис, о, Ирис! Ты опять поступила неожиданно и подарила мне то, чего до сих пор у меня не было! Ты подарила мне дочь! Благодарю тебя, моя прекрасная жена, благодарю!
Стоявшие на коленях женщины пришли в ужас. Хвалить роженицу за дочь?… Ведь все мужчины хотят сыновей – и чем больше, тем лучше. Как же так? Да и Забаай прежде хотел только мальчиков – он очень гордился своими тридцатью пятью сыновьями и даже помнил все их имена и возраст. Но самые проницательные из женщин поняли: великая любовь, которую их господин испытывал к Ирис, заранее прощала ей все недостатки. А Ирис засмеялась, и ее негромкий смех был полон озорного ликования:
– Разве я когда-нибудь делала то, чего от меня ожидают, господин мой?
Черные глаза Забаая смеялись ей в ответ. Он бросил взгляд на остальных женщин и коротко приказал:
– Оставьте нас.
– Только пусть Тамар останется, мой господин, – сказала Ирис; она не хотела обижать Тамар, которая всегда была к ней очень добра (не забывала она и о том, что если Забаай умрет, то ее судьбу и судьбу ее дочери будет решать Акбар, старший сын Тамар).