Любовь в двух мирах - стр. 82
«Примерками. Пригласила швею, и они вдвоем все планировали и обсуждали несколько часов подряд. Это было намного хуже, чем попасть в лапы к Шурху».
«Да неужели? Зато гардероб обновишь. Шучу-шучу. Не рычи так. Люди услышат».
Дворецкий между тем почтительно согнулся в поклоне, едва услышал имена и титул гостей, и открыл массивную деревянную дверь, оббитую по всему периметру железом, давая нам возможность зайти в широкий и высокий холл.
Да… Я дом Ирмы критиковала? Ну если там – музей, то здесь – точно склеп. Все вокруг было идеально чистым и казалось стерильным, даже воздух пах тем самым медицинским раствором, от которого меня частенько тошнило в юности в местных городских больницах. Боже, тут же жить вообще невозможно: в мумию превратишься, самостоятельно забальзамируешься.
Высоко под потолком, несмотря на дневное освещение, щедро лившееся яркими солнечными лучами в высокие стрельчатые окна, летали несколько больших магических шаров, окрашивавших воздух в красно-розовый цвет. Улица красных фонарей, блин.
«Что?»
«Это так у нас места, где проститутки работают, называют. И не возмущайся. Там тоже стараются чисто убирать, чтобы клиенты не дай бог лишнюю заразу у них не подхватили. Все, Ирма, ша, не мешая мне осматриваться».
Впрочем, осмотреться мне толком не дали: свекровь во время нашего с подругой диалога уверенно шагала дальше, удерживая мою руку в своей ладони, и все, что я успела увидеть, – это узкие, длинные, хорошо освещенные магическими шарами коридоры и портреты надменных предков-аристократов на выкрашенных желтой краской стенах. О! Тут еще, оказывается, и желтый дом.
«А теперь – что это?»
«Больница для умалишенных. Раньше там красили стены в желтый цвет».
«Зачем?»
«Понятия не имею».
Музицирование, пение и смехи за стеной привлекли наше внимание. Свекровь решительно распахнула дверь в одну из комнат и зашла внутрь, так же ведя меня за руку. Это что? Бальная зала? Да, похоже на то. Опять все вокруг вычурно, аляповато, безвкусно. И никакого чувства меры. Обстановка просто вопиет о богатстве и безмозглости хозяев: золото и серебро повсюду, кажется – отломи кусок подоконника, и он тоже будет золотым. В дальнем конце зала – пианино и несколько кресел и диванчиков, на которых и за которыми расположилась уйма разношерстного народу, в основном – молодежь. На стук двери оглянулись, пианино замерло, и нас стали внимательно рассматривать. Через пару секунд одна из женщин, чересчур полная низенькая блондинка, одетая в ярко-оранжевое платье, с кричаще пошлым и невероятно дорогим изумрудным ожерельем на пышной, практически полностью открытой груди, стремительно поднялась с кресла и поспешила к нам.