Любовь со взломом (пьесы) - стр. 74
Эдуард. Заткнись! Кто тебя, мразь, путал?! Всади ему, Петрович, дробь в задницу, я тебе сто тысяч заплачу.
Сергей. Ты! Ты, сволочь! Я художестенное училище закончил, картины из дерева вырезал – интарсия называется. (В сторону Эдуарда.) Он их поначалу по дешевке у меня скупал, а потом втридорога сплавлял кому-то. Спекулянт он, на нем пробы негде ставить!
Эдуард. Врет! Выгородить себя хочешь, Моцарт из ПТУ?! Не выйдет.
Сергей. Затянул он меня в круговерть, деньги давал… Потом таксистом устроил… Вози его, отпуск бери, когда потребует. Бросил интарсию, шальные деньги пошли… Шоферишь за похмелье, а он уже к вечеру с заданием лезет: там – скупим, у того – выклянчим, другого – объегорим… Дверь просил перед собой открывать – сука! К вечеру тыщу рублей мне в зубы: «Гуляй, Сережа, бутылку водки и хвост селедки – заслужил!» Запои у меня были…
Эдуард. Я тебя насильно не поил, сам к водке тянулся.
Сергей. Петрович, он нерусский, гадом буду, – из Молдовы! Сам, сволочь, пьет мало, а другим как из брандспойта льет. Девок напоит – нагишом танцевать заставляет. Одна спьяну лебедя изображать стала, руками махала и за окно шагнула. Отвертелся – сама шагнула. Дядя Афган, руку ослобони, нет сил говорить.
Петрович. Все, с тобой все ясно! Суд учтет твои признательные показания. Кстати, где твой паспорт?
Сергей. В машине! В бардачке! Хотите, принесу?
Эдуард. Задушить тебя надо, шпану, шнуром этим. За клевету – задушить!
Капитолина. Петрович, ослабь ему руки – мальчишка синий стал, затек весь. (Петрович чуть высвобождает руки Сергею.)
Сергей. Спасибо, дядя! Спасибо, женщины.
Эдуард. Ну и мухомор ты, Серый! Я его из дурдома вытащил – у тебя же глюки начались. Вспомни, на таракана от страха глаза пялил – «КГБ» кричал.
В этот момент Григорий сильным толчком переворачивается на спину и садится на пол.
Григорий. У-ух! За-са-да! (Мотает головой.) Словно шпалой по башке. (Смеется.) Ничего себе… Это ты, Афган, операцию провернул? Каким ветром тебя надуло?
Петрович. Сквозняком! Не ожидал?
Григорий. Я всего ожидаю. (С ненавистью посмотрел на Сергея.) Всего! Приучен. (Оглядывается.) Где она?
Петрович. Кто?
Григорий. Кто-кто? Конь в пальто! Где она – немая?!
Петрович. Вышла Варвара.
Григорий. Бабоньки, одеколона на башку полейте кто-нибудь, а то осколки заржавят.
Любовь. Нету для вас одеколона. Вот если коньяку только?
Григорий. Давай. А то раньше времени сдохну – радости для вашего народного суда никакой. (Любовь льет на голову Григорию коньяк, тот хватает губами скатившиеся капли.) И сюда тоже… (Открывает рот. Любовь смотрит на Петровича.)