Любовь со взломом (пьесы) - стр. 20
Ирина. 250 тысяч долларов получишь, а жить все экономнее собираешься.
Валентина. До них ещё дожить надо. А потом, что это за манера – чужие деньги считать?
Ирина. А то, что верно сказано: «Человек не Бог, угодить ему трудно».
Валентина. На все у тебя шутки, да прибаутки, а на собственную жизнь – рассудка не хватило. Так-то вот!
Ирина. А на тебя посмотреть – сплошное везенье.
Валентина. Я живу, людей не цепляю, а ты за каждым следы считаешь.
Степан за тебя давно орден «Мужества» должен получить и паек, как за вредное производство.
Ирина. За такое производство (показывает свою фигуру) дополнительный налог платят.
Константин хлопает.
Олег. Хватит! Что за охота вам каждый раз цеплять друг друга. Вы что, забыли, какой день?
Косовец. Валюша, включи ещё раз магнитофон, пусть все послушают.
Валентина делает перемотку и включает магнитофон. Вначале слышен общий разговор, а затем властный голос: «Сидите вы, не дергайтесь! Положи руки на колени, Андрейка! Кому сказано! А ты не крутись – вазу разобьешь. Слушайте дальше, чего не поймете – объясню».
Валентина. Это он ребятам что-то зачитывал, а я незаметно на запись нажала. Микрофона ведь не надо, как в старом. Сейчас будет.
Резкий голос стал звучать монотонно и торжественно.
Голос в записи. Но Мысль горда, и Человек ей дорог, – она вступает в злую битву с Ложью, и поле битвы – сердце человека. Но если Человек отравлен ядом Лжи, неизлечимо и грустно верит, что на земле нет счастья выше полноты желудка, нет наслаждений выше сытости, покоя и мелких жизненных удобств, тогда в плену ликующих чувств печально опускает крылья Мысль и дремлет, оставляя Человека во власти его сердца.
И вдруг на эту запись, с заездом, накладывается другая: отчаянная, ритмизованная современная мелодия. Валентина выключает магнитофон.
Косовец. Спасибо, Валя. Как живой! Он часто говорил, что без Алевтины Семеновны не смог сдружить детей. На самом деле он любил вас, но только не показывал, не умел.
Степан. Не умел? Сначала наткал, а потом по стране гонял, вот мать и надорвалась: с четырьмя детьми оставил. Если любил, то на особый манер: как будто не сам он, и гнездо не его, а отстрельщика. Вон, Костя, первый от этой любви сбежал.
Константин. Подожди, ты за меня не выступай.
Валентина. «Наткал» – так его с одного места на другое бросали… Такие юристы всюду нужны были… Время-то какое было. Строили, строили, как бурлаки, а затем все перестроили… Горбачев, Ельцин… Всё разлетелось… Какие люди с горы покатились. А он удержался – десять лет прокурором был. Степан, ну уж от тебя я этого не ожидала.