Любовь со взломом (пьесы) - стр. 17
Ирина. Поделите поровну на самых близких – и ей хватит.
Степан. Значит, Олега и Нюру в сторону, потому что нам в квартиру барахло понадобилось? Да ещё по карманам раскидать положено… Вот что ты мне предлагаешь? Саранча ты зеленая! Мы вернули отцу деньги за машину? Нет! Отец ведь не давал, это Валентина заставила…
Ирина. Да не поэтому ты так о Валентине хлопочешь! Совесть у тебя нечиста. Всё знаю. Иван по твоей милости сел, вот ты и хочешь грехи деньгами откупить.
Пауза.
Степан. Что ты несешь? С чего ты это взяла?
Ирина. Не тяни мой язык без надобности, пожалеешь. Не бросайся деньгами, добром тебе говорю.
Степан. Нет, уж раз начала, выкладывай.
Ирина. Когда Ивана арестовали, дед всю ночь маялся. Я ему горчичники поставила – думала, заснет: нет, встал – и к телефону. Слышу, говорит с каким-то приятелем-юристом. Путано, ничего не поймешь… Хотя вроде по-русски… Все о встрече просил, да тебя с Иваном поминал. Рассказывал, как Иван к тебе из дома выскочил, когда ты о помощи кричал… Вот и получилось, что он в человека кирпичом бросил. А он-то тебя спасти спешил. Бросил в темноту кирпич, чтобы попугать нападавших… Ведь так? Молчишь? Если бы ты на суде про это сказал – никогда бы ему такой срок не дали. А ты крикнуть крикнул, а сам с ними же и убежал. Милиция приехала: есть труп, есть кирпич и отпечатки пальцев Ивана на нем. Вот и дело готово! Убийство! А Иван спьяну поверил, что тебя среди них не было. Так вы с отцом Ивана в дураках и оставили.
Степан. Врешь! Неправда!
Ирина. Правда-правда! Ты-то убежал, а его все видели. Вот вы и рассчитали, что легче зятем за сына заплатить. Никто теперь об этом не знает. Дед все маялся-маялся, да не покаялся.
Степан. Сатана ты, Ирка! Опять все разворошила.
Ирина. Я видела, как ты в суде мучился. А дед коршуном поглядит на тебя, глаза опустит, и ты, как ягненок, хвост тут же прижмешь. Очень уж хотелось на свободе остаться. Так что сатана не я, а кое-кто другой…
Степан. Да, отец остановил: хотел ведь все рассказать. Пусть бы срок дали. Сам полез в драку с Петриком. Он ещё ко мне на Арсенале приставал, когда на танцы ходили, а тут подай ему денег на похмелье.
Вот и врезал за все. Откуда они набежали, не знаю. Тогда испугался, отца послушал, а сейчас – жизни нет. Ты же не знаешь, Петрик с приятелями меня до сих пор за горло держат, качают: на водку, на пиво, в долг без отдачи, а то и просто так – покуражиться. «Родного брата посадил, а сам на «хонде» хлюстаешь! Вези-город показывай!» Машину я тогда разбил из-за них. Пришлось за компанию приложиться. Прохода нет, хуже тюрьмы получается. И пожаловаться некому. Разве ж убить всех по очереди. Пистолет достал, хотел убрать по одному – испугался. А тут ещё Валя перед глазами бьется, лишнее – на посылку Ивану. А откуда лишнее? По улице с ней идешь, люди тычат: вон – «ейный», кирпичом-то. Город ведь маленький – все обо всех знают. Каково мне рядом? Слушай, Ирка,