Любовь, смех и хоботы - стр. 53
Жестокие, несправедливые обвинения лились из неё потоком, и Лия не могла поверить, что она говорит такое, кидает это в лицо Юрику, самому дорогому для неё человеку! Родному, любимому. Ей хотелось, чтобы он возразил, обозвал её всякими грубыми словами, накричал на неё в ответ, даже отвесил пощёчину, но он смотрел на неё, не отрываясь, и молчал.
Потом осторожно пересадил Лию на скамейку, встал, повернулся и пошёл прочь по голой пустой аллее. Она не побежала за ним, только глядела ему вслед, вбирала его образ в себя, навсегда откладывая в памяти его фигуру, гордую осанку, уверенную походку. Поганые слова, которые она только что сказала, всё ещё жгли, как кислота, внутри было пусто и противно. Неприятный горький комок подкатил к горлу, и её вытошнило в кусты. Во рту остался мерзкий вкус рвоты.
Измученная, Лия долго сидела одна на скамейке в сумерках, потом собрала все свои силы и поплелась к метро.
Дальше события закрутились с оглушающей быстротой: учёба, сессия, сборы. Она вздрагивала от каждого звонка телефона, но Юра не позвонил. Это было правильно. Всё новые слои брони покрывали сердце. Казалось, ничто уже не может причинить боль.
Пролетели полгода, был окончен университет, куплены билеты на самолёт, собраны чемоданы. Лия не могла просто так уехать. Она набрала номер, моля Бога, чтобы ответил любимый, а не его мама или младшая сестричка. А вдруг у Юры появилась новая девушка? Лиины мольбы были приняты: он поднял трубку.
‒ Привет, Юр, ‒ она хотела извиниться и оправдаться, но не могла. Ей не было оправдания.
‒ Привет, Лия, ‒ его голос звучал спокойно и буднично.
‒ Как ты?
‒ Живу, ‒ наступила долгая пауза. ‒ С Катей. Ей нужна была помощь, тяжело одной с ребёнком, без мужа.
‒ Я понимаю, ты не можешь иначе. Послезавтра у меня самолёт. Я не имею права тебя просить, но, может быть, ты приедешь в аэропорт? ‒ Лия назвала номер рейса.
‒ Я не люблю прощаться, ‒ в его словах сквозила плохо скрываемая горечь.
‒ Я буду тебя ждать, – голос задрожал, предательски выдавая слёзы.
Она ждала, до последней минуты выглядывая его фигуру в дверях несуразно маленького для огромного города международного аэропорта. Остальные пассажиры давно прошли на посадку, и мама бережно взяла Лию за руку.
‒ Он не приедет, Лия. Так действительно лучше, нам пора идти.
‒ Я не могу!
‒ Ты сможешь, Лия, у тебя свой путь, у него свой, ничего нельзя изменить, пойдём.
Самолёт взлетел сквозь низкие дождевые тучи, унося её в новую жизнь. Где-то внутри билась, задыхаясь от боли и потери, прежняя Лия. Она не нужна была в Нью-Йорке.