Любовь с Дьяволом - стр. 19
Я содрогаюсь. Мелкая дрожь разливается по телу, заставляет затрепетать. Моя реакция мне совершенно не нравится. Разум затуманивает и одурманивается. Из груди вырывается странный возглас: не то всхлип, не то стон.
И самое страшное – я вдруг отчетливо ощущаю возбуждение Черткова.
Что за… Он с ума сошел? Конечно, вокруг темно, ничего толком не разглядеть, но выгляжу я отвратительно, а уж какой от меня исходит запах после трех месяцев заточения в темнице, лучше и вовсе не представлять.
Ему нравится? Серьезно? Да он точно поехавший извращенец. Секунду назад он сам насмехался надо мной, отвешивал ироничные комплименты, а теперь вдруг завелся. Нет, невероятный бред.
Я рефлекторно выгибаюсь в очередной попытке ускользнуть, разорвать стальные цепи удушающих объятий, но никакой свободы не получаю. Только прохожусь лоном по всей длине эрегированного члена.
Нас разделяет слишком мало ткани. Нас вообще слишком мало разделяет сейчас.
Я цепенею от противоречивых ощущений. Ненависть перемешивается с тем чувством, которого я совсем от себя не ожидаю. С ужасом ловлю себя на том, как мне хорошо.
Дура. Идиотка. После всего?!
Я раздраженно шиплю, злюсь на саму себя за такие предательские реакции, начинаю бешено вертеться, вырываться.
– Что? – усмехается Чертков, обхватывает мои запястья и вбивает в землю по обе стороны от моей головы. – На хуй заскочить не терпится?
– Ублюдок! – буквально выплевываю.
Я действительно хочу сейчас в него плюнуть, а еще глаза бы ему выцарапать. Наглые, бесноватые, горящие, точно адские угли. Но я ничего не успеваю сделать.
Чертков впивается в мой рот поцелуем, жадно сминает губы, вламывается внутрь языком, одержимо проходится по деснам, помечает каждую клетку, выжигает тавро обжигающим дыханием.
Он заставляет меня забыть обо всем. На миг, на долю секунды. Переносит в другую реальность, туда, где нет ни боли, ни слез. Нет жгучей отравы нашей ненависти. Нет горечи, пожирающей изнутри.
Я быстро трезвею. Вспоминаю, что он сделал со мной, до какого ужаса и отчаяния довел, как раздавил и разломал, вышвырнул подальше от себя.
Черт. Я была готова простить его. Почти простила. Тосковала, скучала. Когда услышала про его смерть, и правда сама чуть не перестала дышать.
А он? Что он сделал? Растоптал. Поступил похлеще своего проклятого братца. Тот предал, по собственной глупости повелся на безумные рассказы Маврина. А этот? Этот принял личное решение. Никто его не настраивал и не обрабатывал, не толкал на подставу. Он сам мечтал уничтожить меня, разрушить до основания. Сам!
Я разрываю контакт, освобождаюсь от его настойчивых губ, даже кусать не хочу, не желаю впускать мерзкую кровь в свой рот. Бешено мотаю головой, не позволяя ему снова вгрызться в меня неистовым поцелуем.