Любовь против правил - стр. 35
Почему бы нет? Пусть Хенли-Парк сгниет. Пусть его кредиторы сами позаботятся о себе. И пусть Грейвзы найдут кого-нибудь еще, чтобы приковать к своей дочери. Это его жизнь. И он хотел бы прожить ее так, как ему нравится. Почему кто-то должен ему диктовать?
Все, что ему нужно сделать, – это протянуть ей руку. Они найдут свое место в мире и выкуют собственную судьбу. Возьмут жизнь за рога и будут бороться до последнего.
Фиц поднял руку на дюйм, затем еще на один. Забыть честь, забыть долг, забыть все, для чего его растили. Все, что им нужно, – это любовь.
Но любовь сделает ее отверженной. Она потеряет свою семью, своих друзей и все надежды на будущее. А случись с ним что-нибудь, прежде чем они состарятся, он обречет ее на беспросветную жизнь, полную лишений.
Фиц опустил руку. Гастингс сжал его плечо. Фиц стряхнул его ладонь. Он взрослый мужчина и сам знает, как поступать. Ему не нужен кто-то еще, чтобы тащить его к алтарю.
Не отрывая взгляда от Изабелл, он беззвучно передал ей губами: «Я люблю вас».
Затем, высоко подняв голову, он прошагал остаток пути к своей погибели.
Милли не раз приходилось бросать взгляд на своего жениха во время брачной церемонии.
В нужный момент она поворачивала лицо к нему, но под вуалью смотрела только на подол своего экстравагантного платья, с отделкой столь же тяжелой, как тоска у нее на сердце. А когда он поднял вуаль, чтобы скромно поцеловать ее в щеку, она сосредоточилась на его жилете, бледно-сером в едва различимую мелкую клеточку.
Теперь они официально стали мужем и женой и ими останутся до последнего вздоха. Все присутствующие поднялись, когда новобрачные направились к дверям церкви. Ни один из друзей жениха не протянул ему руку, чтобы поздравить. Ни один даже не улыбнулся вновь испеченной паре. Несколько молодых леди, склонив головы друг к другу, перешептывались, усмехаясь.
Внезапно Милли увидела ее, мисс Изабелл Пелем, бледную, расстроенную, но в то же время почти величественную в своей гордости и спокойствии. Невероятно медленно по щеке ее катилась слеза.
Милли была потрясена. Столь открытая демонстрация эмоций – на грани дозволенного – была чужда ей.
Она не сумела сдержаться и посмотрела на лорда Фицхью. Он не проливал слез. Однако во всем остальном – в посеревшем лице, в потускневшем взгляде, в его отчаянии воина, проигравшего битву, – ясно угадывалось, что он испытывает те же чувства, что и мисс Пелем. Их красота только подчеркивала их страдания.
Не важно, что Милли не имела права голоса в этом деле. Не важно, что сердце ее разрывалось от боли, будто сам дьявол вонзил в него свои когти. Она читала неумолимый вердикт на лицах гостей: ее считали выскочкой, едва ли не парвеню. Грейвзы, с их вульгарным состоянием и еще более вульгарными амбициями, разлучили совершенную, пылкую пару влюбленных, лишив возможности обрести счастье.