Любовь приходит дважды - стр. 4
– Ай-ай, что делается… – Шаховской предложил Литвиновой еще сигаретку. – Хотя, вы знаете, Лидочка, в Латинской Америке одна перуанка родила в шестьдесят…
Переключившись на Латинскую Америку и дикие перуанские нравы, Шаховской изящно закруглил разговор, не дав Лидочке осознать, как она только что, походя, выболтала врачебную тайну.
Вернувшись к регистрационной стойке, Леонид Сергеевич набрал номер Бориса.
– Ребенок, если я правильно понимаю, не твой, – сказал Шаховской приятелю, когда тот перестал багроветь и давиться пивом от услышанного.
– Не мой, – подтвердил Борис, – у меня с ней уже месяцев пять ничего не было.
Шаховской выразительно посмотрел на него, покачал головой, но ничего не сказал.
Подошел хозяин заведения Тарас, плотный, краснолицый, в переднике, с шестью полными кружками в руках.
– Погода-то, а? Может, съездим на выходные? – предложил он.
Шаховской пожал плечами и вопросительно посмотрел на Бориса.
Тот дернулся.
– А, – произнес проницательный Тарас, – ну, тогда в другой раз.
И удалился.
Шаховской проводил его внимательным взглядом.
– И как это у него получается?
– О чем ты? – буркнул Борис.
– Да вот, кружки… я пробовал с пустыми – по две могу, а по три уже нет.
– Мне бы твои проблемы…
– Не горюй, – Шаховской легонько хлопнул его по плечу, – еще не все потеряно. Наоборот, я считаю, что у тебя появился шанс.
– Шутишь? Издеваешься?..
– Отнюдь. Слушай меня внимательно.
Уйдя от мужа, Аделаида Максимовна Шереметьева поселилась у своего заместителя по хозяйственной части, Екатерины Алексеевны Романовой. Аделаида Максимовна сделала это потому, что завхоз не просто «была в курсе» истории, произошедшей в школе перед весенними каникулами, но и принимала в ней самое непосредственное и горячее участие. Ну и еще потому, что больше Шереметьевой идти оказалось не к кому.
Началась же вышеупомянутая история с того, что в школе появился неожиданный гость – немецкий профессор из Швейцарии, которого почему-то очень интересовало, как обстоят дела со школьным образованием в России. Возможно – потому, что, кроме занятий наукой, он еще и руководил престижным гуманитарным лицеем в Цюрихе, возможно – по другим каким-либо причинам; до конца это так и осталось невыясненным.
Профессор на удивление быстро вошел в школьную жизнь, причем не как турист, наблюдатель или, хуже того, иноземный захватчик, а легко и непринужденно, вызывая симпатии, а то и покоряя сердца истосковавшихся по нормальному общению учительниц. Даже завхоз – человек по природе подозрительный и недоверчивый – в конце концов признала зарубежного гостя своим, достойным уважения и признания.