Любовь после полудня - стр. 4
Из-за тумана ехали медленно. И хотя за 20 лет я успела насмотреться на природу, сейчас я по-новому смотрела на Самокино. Здесь действительно красиво. Но невыносимо одиноко.
– Питайся хорошо, – сказал дедушка, внимательно смотря на дорогу.
Я кивнула, затем добавила «угу». Вообще, дедушка был красивым мужчиной. Сильный, говорит только по делу, шея длинная и статная как у дракона. Наверно, еще и поэтому мне было так стыдно после той мастурбации, которую увидел деда. В какой-то момент я не могла не подумать о чем-то запрещенном и отвратном. Едва ли я кому-то расскажу, но это была одна из главных причин, почему я твердо решила переехать от дедушки с бабушкой – я больше не могла смотреть на деда без грязных мыслей.
– Еще кое-что, – дедушка полез в карман жилетки, и достал гладкий камень странного красноватого цвета. – Возьми.
– Чего это, деда? – я взяла камень, он был довольно гладким, размером не больше спичечного коробка.
– Камень, – констатировал дедушка.
– Я вижу, – сказала. – Зачем?
– Мне…
Я заметила, что у деда затряслись губы.
– Мать твоя подарила.
– Дедушка…
– Маленькая еще была. Смотри, говорит, что нашла. И показывает мне камень этот. А он как сердце, ну вылитое, – дедушка потер глаза. – Я говорю, Мариш, ну так себе оставь, смотри, какой красивый. А она нет, говорит! Когда я, мол, вырасту и уеду, то камень с тобой останется навсегда, чтобы помнил, как я тебя люб… люб…
Дедушка так и не смог договориться фразу. Он не плакал, но его голос выражали гораздо больше боли, чем могли бы выразить слезы. Я маму помню плохо, она погибла в автокатастрофе вместе с отцом еще до того, как я в 1 класс пошла.
– Спасибо! – сказала я и взяла его грубую руку. – Я все поняла, буду хранить его!
Дедушка кивнул и задумчиво уставился на дорогу. Чуть повертев камень в руке, меня тоже заняла дорога.
Я крутанула пыльную ручку, чтобы опустить окно, и высунула моську под прохладный ветер. Хоть щеки и покрылись наледью, я ехала с открытым окном до самого вокзала. Ни мокрые ноги из-за росы, ни холодный нос из-за ветра не беспокоили так, как предстоящее приключение и двенадцать часов в плацкарте.
Все, что я видела в фильмах, читала в журналах, слышала от дяди – было здесь, в Москве. Благородные мужчины, большущие здания, магазины, забитые одеждой, и главное, 365 поводов в году, чтобы одеваться красиво, а не в лохмотья с калошами.
Еще на подъезде к Казанскому вокзалу мое лицо раздавило улыбкой и здоровенным пузом мужика в фуражке. Я выглядела как тронутая умом, но радость была нестерпимой. Даже ржавые балки внушали тепло: «Это ржавые балки Москвы… А это бычки, которые оставили люди, которые едут в Москву… Мос-ква-а…»