Любовь под наркозом - стр. 25
Это всего лишь миг, но мне он в мозг вбивается намертво в момент, когда Кирилл Александрович меня к себе прижимает. Приятно, страшно, так…волнующе.
Я не ошиблась. У него очень сильные руки, а еще, кажется, я услышала, как его сердце бьется, или мне это просто привиделось.
В любом случае, мне очень понравилось быть в его руках. Жаль только, что длилось это меньше секунды. Врачи быстро перекладывают меня с кровати на каталку, точно куколку.
– Накройся.
Кирилл Александрович меня закутывает в это одеяло, точно в кокон. Грубо, не особо церемонясь, от слова совсем.
Дальше они вместе с Семеровым вывозят меня из палаты.
Точно дикое перепуганное животное, я смотрю по сторонам, вообще не ориентируясь. Как завозили меня, я конечно, не помню, так как была без сознания. Поэтому стены эти вижу в первый, и надеюсь, последний раз.
Доктора вывозят меня с реанимации, и лифтом спускают в травматологическое отделение. По пути я кутаюсь в одеяло, так как отовсюду дуют сквозняки, и я бы и правда уже сто раз замерзла, если бы не Загорский.
Меня подвозят к седьмой палате, рассчитанной на четверых человек. Одна койка пустая. На двух видны вещи, а четвертая, видимо, моя.
Каталку врачи подвозят прямо к кровати.
– Ляля, иди сюда.
Кирилл Александрович подхватывает меня на руки, точно куколку, и с легкостью перекладывает на кровать. Семеров помогает только с лангетой.
Я снова аккуратно обхватываю его за шею и плечи, стараясь не коснуться ничего лишнего. У него очень широкие и сильные плечи. Такие…как у викинга. Он вообще почему-то похож на него. Весь такой брутальный и большой.
Загорский действует умело и осторожно. Он не делает мне больно, но почему-то мое тело очень сильно волнуется, и трепещет в его сильных руках.
Ой, даже голова кружится. Ужас какой-то.
Неправильная реакция. Определенно точно неправильная.
– Значит так, Климнюк зайдет в течение дня. Перевязку сделает Наташа. Жди.
Семеров точно по инструкции меня информирует, и я коротко киваю. Сердце все еще колотиться в груди.
– Спасибо вам…что помогли, но я бы и сама. Доковыляла.
Не знаю, почему нервничаю, но, кажется, они это видят прекрасно, и ухмыляются.
Голос почему-то сбивается. Что-то я очень волнуюсь в присутствии этих докторов-мужчин.
– Выздоравливай, Ляля. Костыли тебе принесут скоро. Ходить уже начинай.
– Хорошо. Спасибо.
Семеров одаривает меня короткой улыбкой, а Загорский бросает только один серьезный взгляд, после чего они разворачиваются и уходят, закрыв дверь палаты.
Я же сильнее кутаюсь в одеяло, все еще вспоминая, как близко только что была к груди Кирилла Александровича, и успокоиться все никак не могу. Черт, да что со мной? Почему от его голоса, запаха и внешности у меня внутри все трепетать начинает…