Любовь под маской. Книга 2 - стр. 3
Настоящий снег! Сейчас! Так рано! Он просто был везде: в воздухе, на деревьях, на земле – везде.
– Там снег! Смотрите! – удивленно пискнула я, тщательно растирая запотевшее стекло. – Не может быть! Еще же так рано!
От моих слов в комнате воцарилось гробовое молчание.
– Ну… – неуверенно начал Райф за моей спиной. – Мы вчера въехали на северную границу. Здесь зима начинается немного раньше.
– Немного? – осипшим голосом прошептала я, чуть не проломив окно своим напором. – Посмотрите, там же уже все в снегу! Даже деревья! Это… это…
Это было волшебно. Еще вчера грязная и промерзшая земля покрылась белой пушистой пеленой снега. Я с детским восторгом припала к окну, совершенно не обращая внимания на неоднозначное хмыканье за спиной.
А я и забыла, насколько зимой бывает красиво. Словно вся чернота мира окрашивается в ослепительно-белый цвет…
– О, святой, – я снова растерла стекло.
Как же я любила это время года. Всегда любила смотреть, как выпадает первый снег в надежде ощутить его на своей коже, или просто выйти на улицу и вдохнуть тот воздух, ту атмосферу, которую невозможно представить. Но я только смотрела… всегда смотрела, но никогда не могла прикоснуться к желаемому. Наверное, именно поэтому зима стала для меня чем-то запретным, чем-то недосягаемым и очень притягательным. Даже в детстве я тайком выбиралась из трактира, недалеко конечно, всего лишь на задний двор, садилась на землю и лепила снежки. Правда, когда Том это заметил, он перестал выпускать меня на улицу, а иногда и вовсе запирал в кладовке от греха подальше. Раньше я жутко на него обижалась, но потом начала понимать, что так он пытался меня защитить. Своими методами – бескомпромиссными и не всегда оправданными.
Каждый год с первыми морозами в наше поселение съезжались новые постояльцы или купцы, не желающие столкнуться с метелью на большаке, ну или просто те, кто хотел на время осесть и переждать холода. Итак, год за годом – слишком много незнакомых лиц. И если все местные уже привыкли жить рядом с прокаженной девочкой, которую выбрал проводник смерти, то от чужаков никогда не знаешь, чего ожидать. Одной зимой нам под дверь подбросили мертвых курей, другой – пытались спалить трактир, а иногда толпа подвыпивших мужиков с вилами и топорами заваливалась прямо к Тому с требованием выдать им проклятого ребенка. В общем, выход на улицу для меня был закрыт, по крайней мере, зимой точно. Летом можно было не опасаться за свою жизнь – постояльцев хоть и много, но все они проезжие, и большинству просто плевать на какую-то там сказку про черных всадников, а вот зимой… зимой другое дело. Все, что я могла, так это смотреть в окно, которое Том из жалости выбил для меня в кладовке.