Любовь по правилам и без - стр. 11
– Все так, – продолжала я железным голосом. – Все так. Или почти все.
– Почти?
– Ты прекрасно понимаешь, о чем я.
– Да. Но, Алена... Мы же, наконец, должны воспитывать ребенка... Ей нужно усвоить хотя бы самые элементарные правила: в спальню ко взрослым нельзя входить без стука.
– Боюсь, твои педагогические установки неактуальны в нашем случае! – Я присела к зеркалу, поправила волосы, потом надела халат и углубилась в хитрую систему его веревочек и завязок. И только на Стива я ни за что взглянуть не желала. – А неактуальны они потому, что девочка наша и так знает все правила, и, заметь, не только самые элементарные!
– А тогда в чем дело?
– Просто она очень обрадовалась.
– Позволь же узнать, чему?
– Я совершила почти невозможное: отстирала от синего платья то жуткое пятно.
– Что?! Опять это платье?! Опять пятно! Ну я же просил тебя! Сколько можно слушать про это платье?!
– Вот видишь! Ты же мне ни капельки не сочувствуешь! А Танюшка вот посочувствовала, так ты уже и недоволен.
– Прекрати!
– Мало знать правила приличия! Ребенок должен расти отзывчивым.
– Это она от большой отзывчивости разбудила нас ни свет ни заря?!
– Без десяти восемь. Ты бы иначе на работу опоздал! – С этими словами я устремилась на кухню, чтобы заняться приготовлением завтрака.
Недавно в одном женском журнале я вычитала рецепт блинчиков со шкварками. Рецепт оказался прост, как все гениальное. Обычное блинное тесто замешивается на кефире, затем в него добавляются шкварки, и получается великолепный горячий завтрак. Блюдо, конечно, на любителя. Но Стив как раз-то и оказался любителем, да еще каким! Несложно поэтому понять, почему навыки приготовления блинчиков я в рекордно короткие сроки сумела довести до автоматизма.
Кефир, мука, яйца, сахар, миксер, сковородка, бекон...
А что толку, если человек усвоит формальные правила этикета, а в душе останется сухарем?! Вот хотя бы и Стася. У нее великолепные манеры: сдержанность, простота, тонкий вкус. Но временами она мне чем-то напоминает деревянного человека. В Риге ей, по всей видимости, понравился какой-то мужчина, но она боится, осторожничает, высчитывает чего-то. Вот оно, твое хваленое воспитание, мой дорогой муженек!
Правда – я совсем забыла об этом – в девятнадцать лет Стася пережила какую-то трагическую любовную историю, из-за которой пыталась отравиться, выпила запредельную дозу сильнодействующих таблеток и этим на всю жизнь посадила себе сердце. Да, на всю жизнь!.. Но, может, от попытки самоубийства на всю жизнь осталось кое-что еще?
Ну да, остался иммунитет. Эта недоверчивость, осторожность... и, несмотря ни на что, – страстное желание любить и быть счастливой. Бедная, бедная Стася! И бедный Стив. Я знаю точно: он никогда не перестает беспокоиться о дочери. А сколько ему пришлось перестрадать, пережить из-за нее... Стасе было десять лет, когда от лейкоза скончалась ее мама – двадцатидевятилетняя красавица, талантливая художница и нежно любимая жена. Стив один занимался воспитанием осиротевшей девочки. И он воспитывал ее как умел...