Любовь не виновата - стр. 1

История с Иваном у Любови началась ещё в школе. Как мог не заметить первый парень на хуторе самую смазливую девчонку в старших классах? Стройная, высокая, светлая коса толщиною с руку, а глаза синие, цвета ясного неба в середине июля. Густые ресницы, словно крылья бабочки, трепетали при каждом вздохе, а на щеках играл здоровый румянец. А характер – просто песня. Добрая и скромная, совсем не испорченная городскими соблазнами. Иван тоже был хорош собой: широкоплечий, с копной темных, вьющихся волос, и с глазами цвета горького шоколада. Улыбка у него была открытая, добрая, и когда он смотрел на Любу, в его глазах вспыхивали искорки.

Долго Ваня ухаживал за Любой. Цветами осыпал, на свидания под луной водил, песни под гитару пел. А Любины родители всё в штыки: «мальчишке» три десятка не за горами, а он за школьницей с цветами носится. Куда, мол, торопится? Пусть девка сначала в институт поступит, ума наберется. Ванины родители, напротив, Любочку сразу полюбили – и подарки дарили, и стол накрывали по случаю прихода. Благо, люди обеспеченные – фермеры как-никак. А что? Понравилась им девушка. Не те вульгарные барышни, которых Ваня раньше приводил знакомиться.

– Хорошая девочка, Иван, – говорила Ване мать. – Береги её.

Как говорится, сердцу не прикажешь – дождалась Любовь совершеннолетия, плюнула на «родительскую волю», да и пошла под венец с любимым. Свадьба была скромная, но весёлая. Играла гармонь, гости плясали до упаду, а молодые светились от счастья.

Матушка с батюшкой такого дочери не простили:

– Ноги твоей и твоего хахаля в доме нашем чтобы не было! И дочери у нас, считай, что нет!

Ну как после этого быть? Насильно мил не будешь. И даже когда через год после свадьбы Любовь родила старикам внука Серёжку: она и фотографии им передала через знакомых, и возле дома их с коляской проходила – даже не екнуло сердечко у деда с бабкой. Бывают такие люди – когда принципы растут откуда не надо.

Походила Люба у дома, погоревала чуток – не без этого, да и плюнула на всё. Жизнь то продолжается. Ушла с головой в семейные хлопоты. Дом у Афанасьевых был большой, двухэтажный, с верандой, увитой диким виноградом. Вокруг дома – цветник, где Люба выращивала розы, пионы и другие цветы. А за домом – сад с яблонями, грушами и вишнями. А ещё дальше – огород на десять соток, овощами засаженный. Работы непочатый край. Да и свекрови помогать надо: щей наварить, мужиков с работы накормить, банки на зиму закрутить. Тут ещё ребёнок на руках. В общем, забыла Люба про обиды, зажила семейной жизнью на зависть злым языкам и дурным глазам.

Следующая попытка Любы наладить мосты с родителями случилась через четыре года. Поводом стало рождение дочери. Маленькая Алёнка была копией Любы – такие же синие глаза и светлые волосы. Что ещё, если не рождение внучки, способно растопить лёд в сердцах одиноких стариков?

– Мама, папа, – сказала Люба, держа на руках малышку. – Посмотрите, какая у вас внучка родилась!

Однако, родители Любы оказались людьми обидчивым и злопамятными: вместо прощения одарили дочку проклятиями.

– Уходи отсюда! – крикнул отец. – И девку свою забери! Не нужны нам ни ты, ни она!

Благо, Любовь тогда была не суеверной и во всё это не верила. Но на душе было горько и обидно.

– Не переживай, доченька, – говорила ей свекровь, обнимая Любу за плечи. – С годами все понимают, что нету ближе людей, чем родная кровь. И твои одумаются.

Дети тем временем росли, дела ладились. Иван предлагал супруге переехать в город.

– Там, – говорит, – и школы посильнее, и детям есть куда сходить. Кинотеатры, аттракционы…

– А чем тебе не нравится наш хутор? – не соглашалась с мужем Люба. – Здесь здорово: раздолье, свежий воздух. Речка рядом, лес… Детей возить в школу в соседний посёлок для тебя проблема? Да все здесь так живут. И мы так выросли. Ну не хочу я в этот муравейник, ты пойми!

– Ну нет, так нет, – вздохнул Иван и поковылял в сарай, кормить своё хозяйство.

Иван и сам любил свой хутор всей душой, но беспокоился о детях, о жене. Хотят ли они тоже этой жизни? Вдали от благ цивилизации, всех этих парков, магазинов. И за Любовь переживал, что не было у неё подруг – одна только семья, да буренки с грядками.