Любовь не для заучек - стр. 6
Я уже говорила, что с блузкой давно попрощалась?
С опаской погружаю рубашку в воду с разведенным кислородным отбеливателем. Так волнуюсь, будто от этой стирки зависит моя жизнь.
От соприкосновения с тканью смесь начинает шипеть, и от страха кажется, что рубашка расползается у меня на глазах. Выхватываю из-под хлопьев белой пены — ничего, целая.
Так и бегаю каждые пятнадцать минут проверять, не разъело ли отбеливателем дорогое плетение.
Не разъело. Еще и пятно полностью вывело.
На всякий случай стираю рубашку в мыльной воде, затем полощу в трех ваннах воды. И наконец вешаю над ванной на плечиках, чтобы вода свободно стекала вниз.
Настроение поднимается, и я включаю на ноутбуке сериал, который Настя советовала посмотреть. Нудные моменты проматываю, и в целом сериал мне заходит.
Перед сном перевешиваю рубашку на сушилку на лоджии. С плечиков не снимаю, пусть так сохнет.
Утром первым делом бегу проверять рубашку — от пятна не осталось и следа. Плетение для избранных не пострадало. Подношу к лицу — аромат остался, но еле-еле уловимый. И мне даже жаль, что он улетучился. Теперь рубашка пахнет как чистая постиранная ткань.
Но от этого запаха пальцы на ногах не поджимаются...
Складываю рубашку в пакет и прячу подальше в шкаф. Завожусь с уборкой и включаю музыку на всю громкость. Люблю так, когда мама дома, приходится надевать наушники. А сейчас полная свобода.
Музыка гремит, заглушая все звуки, поэтому когда в двери проворачивается замок, я его не слышу. Только когда мама входит в дом, придерживая забинтованную руку, возвращаюсь в реальность.
Отключаю колонку, бросаю пылесос, подбегаю и помогаю маме присесть. Она тяжело опускается на пуф в прихожей.
— Мама? — со страхом смотрю на загипсованную руку. — Что с тобой случилось?
— Я упала, Линочка, — отвечает она, глядя виноватым взглядом, — представляешь? Такая неуклюжая... Полезла шторы снимать, стремянка зашаталась, и я вниз...
— Ты что, мамочка, — обнимаю ее, — что же ты такая неосторожная? Больше некого было попросить снять шторы?
— А кого простить, доченька? — устало качает головой мама. — Это моя работа. Анна Александровна сама испугалась, выделила машину с водителем и в город отправила, в больницу. Все расходы оплатила. Хорошо хоть не перелом, а вывих. Но гипс все равно наложили.
— Это потому что у тебя производственная травма. Ты получила ее на рабочем месте и в рабочее время, — говорю я. — Мы по трудовому праву учили. У нас по Конституции жизнь и здоровье гражданина признаются наивысшей социальной ценностью. Твоя Анна как работодатель обязана в связи с потерей трудоспособности обеспечить тебе страховые выплаты до полного восстановления. Думаешь, она этого не знает? Вот и перестраховалась.