Любовь, миндаль и текила - стр. 43
Стэн растерялся. Только что перед ним стояла злобная фурия, которая жаждала крови. Разъярённая особа без тормозов, грубиянка, способная растереть в порошок. А теперь это была обычная дамочка с банальными женскими слабостями. Неужели её может сломать обычный пирог на голове? Женщину стало даже жалко. Захотелось прижать покрепче, сказать, что она не одна. «Она чокнутая, но чертовски манкая», – поймал себя на мысли Стэн. – Скорее всего, одинокая. Такие бегут от любви. Борются с ней. Их трудно полюбить. Но как раз такие люди больше всего нуждаются в этой самой любви». Мишель продолжала хлюпать носом. Писатель протянул ей салфетку.
– Да пошёл ты! – Мишель грубо оттолкнула его руку.
Стэн опешил. «Ершистая. Продолжает играть роль хабалки и недотроги, хотя злобная маска уже соскользнула. Да, стерва недоделанная», – подумал он, улыбаясь.
Стэн не стал настаивать. Лишь сел напротив и принялся тихо наблюдать. Что она предпримет сейчас? Сначала Мишель не обращала на него внимания – полностью отдалась своим слезам. А потом, немного успокоившись, подняла красные опухшие глаза и заявила:
– Ненавижу тебя, Стэн Грин. И в суд на тебя подам.
Мишель продолжала злиться. Стэн был обескуражен
– Почему? За что? Мы разве знакомы с вами? – удивительно спокойно спросил он.
– Меня ты не знаешь. А вот с моей сестрой Жаклин знаком отлично. Даже умудрился опорочить её в своей «Марципановой войне».
– Что за Жаклин? – Стэн не понимал, о чём идет речь. В голове стали мелькать портреты девушек, с которыми его сводила судьба – шапочно или подольше, на ночь или на месяц-другой, блондинки, брюнетки, рыжие. Никакой Жаклин память шансов не давала. Не было такой девушки в его жизни.
А Мишель, тем временем, стала пересказывать Грину его собственный роман, акцентируя внимание на второстепенной героине Аде. По словам Мишель, Ада является прототипом её сестры Жаклин. И то, как Стэн её изобразил – по её мнению, коряво, однобоко и даже пошло, – Мишель очень не понравилось. Она говорила ещё долго. Стэн не верил своим ушам.
– Ты сейчас серьёзно? – вставил он реплику, едва Мишель остановилась. – Причём тут какая-то Жаклин? Я писатель, и это один из образов, выдумка, – доказывал он. – Хотя, пожалуй, вполне успешная и правдоподобная, раз ты так поверила во всё, что прочитала. Ты понимаешь, что мне достаточно представить героя, выстроить в голове его характер, придумать внешность, наградить поступками, – и вот он уже живёт. Только не в реальности, а на страницах рассказа, романа. Да мало ли чего ещё. А ты просто фантазёрка, живущая иллюзиями. Или тебе просто скучно, и ты ищешь, за что бы такое зацепиться, чтобы криком, критикой, неадекватными действиями, навроде этого с куском пирога, растормошить свою пресную жизнь, уничтожая реноме других. Я прав? Ведь так, нахрапом, ты ведёшь себя в Инстаграме, поликлинике, кинотеатре? Где там ещё?