Любовь к таинственности, или Плохая память - стр. 10

– Давай посидим в кафешке, там теплее изучать английский.

– Нет, дорогой, давай уж постучимся. Выгонит, тогда пойдем в кафе.

Она подошла к домику, поискала глазами звонок, как вдруг дверь сама открылась. На пороге стоял крепкий пожилой мужчина в толстом вязаном свитере, не выказывая удивления, а с интересом рассматривая Зою и Эльзамана. Их старики и наши – это вам, как говорится, две большие разницы. Видно же, что он дядька старый, но выглядел еще бравым, при силе и в здравом уме.

– Прошу простить меня, – начала Зоя на своем чудовищном английском, – могу я видеть мистера Крамсу?

Старик широко раскрыл блекло-голубые глаза, приподнял брови.

– Ни хрена он не понял, – констатировал Эльзаман. – Может, дед в английском, примерно как я, шарит?

– Крамсу, Крамсу, – повторяла, как попугай, Зоя. – Алексис Крамсу.

– Рашн? – с подозрением спросил мужчина.

– Да, мы рашн, рашн, – обрадованно закивал Эльзаман, выглядевший, пожалуй, слишком чернявым для славянина.

Старик распахнул дверь, приглашая войти. Пахнуло теплом и хвоей, хотя до нового года далековато, чем-то домашним и уютным, как когда-то в детстве пахло в доме Зоиной бабушки. В маленькой гостиной старик жестом указал на кресла и диваны, гости расселись, он стоял и ждал.

– Мы приехали по делу, – начала Зоя и забыла следующий оборот, раскрыла словарь…

– Чай, кофе или желаете выпить что-нибудь покрепче? – спросил старик по-русски без малейшего акцента. – Алексис Крамсу – это я.

– Да? – смутилась Зоя, покосившись на Эльзамана, который пару минут назад выразился по-русски не очень культурно. – Извините… мы не знали…

– Так что будете пить?

– Я бы не отказалась от чашки кофе.

– А мне чай, если можно, – сказал Эльзаман. – Вам помочь?

– Управлюсь сам, а вы грейтесь.

Не новость, что всякий человек вносит в свою среду обитания то, что ему дорого, и по этим предметам можно довольно быстро и с определенной долей точности определить, что за субъект живет в доме. На первом месте, разумеется, фотографии. И здесь одна есть – в рамочке, пожелтевшая, издали не разглядишь, кто на ней. На втором месте различные безделушки, сувениры и всякие там дипломы в рамочках, любовно развешенные по стенам и символизирующие достижения хозяина. Однажды Зоя работала над фильмом о геологе, и его квартира, естественно, напоминала склад булыжников, причем наваленных везде в диком беспорядке. Именно по беспорядку она определила, что старый геолог непритязательный человек, до сих пор увлеченный своим делом, такие люди радушны и просты в общении. А однажды Зоя попала в дом, где мебель стояла самая необходимая, зато стены были завешены почетными грамотами – тщеславие из хозяина так и выпирало. Гостиная Крамсу была типовая, в идеальном порядке и без особенностей. Пока о нем стало известно одно: он жил в России, причем долго – иначе где научился в совершенстве говорить по-русски? Строгое лицо старика внушало опасения, что он человек замкнутый, а тема интервью для Зои вообще темный лес. Мачеха! А вдруг речь о мачехе его детей, которым она испортила жизнь? Всякое случается…