Любовь к деньгам и другие яды. Исповедь адвоката - стр. 16
Из телевизора на стене звучит мужчина в хорошем сером костюме. Адвокат.
«Адвокаты, – говорит мужчина, – нужны только умные. Других не надо».
«Это вы так о себе или о коллегах по цеху?» – спрашивает ведущий.
«Это не я, – отвечает мужчина, – это В. И. Ленин, из письма товарищам в московской тюрьме».
«И что же, – хмыкает ведущий, – вы согласны с Лениным?»
«Да, – говорит мужчина. – Как и вы».
Он смотрит на лицо мужчины на экране. Кавказец. Адвокат-кавказец, пробившийся на экран сквозь фильтр земляков Левина, очевидно включивших адвокатскую профессию (как, впрочем, и банковское дело) в мононациональную монополию?! Шустрый малый.
«Допустим, – вновь хмыкает ведущий. – Но о чем говорил Ленин, в контексте?»
«Ленин говорил о том, что адвокат, защищая клиента, должен использовать несовершенство законодательства, высмеивать имперский суд по отношению к суду присяжных, искать ошибки обвинения и упущения судопроизводства и использовать их в пользу клиента, но не смягчать перед прокурором очевидной реакционности социал-демократических взглядов его подзащитных. Если хотите: наличие или отсутствие принципов – личное дело клиента. Дело адвоката – защита клиента, с принципами тот или без».
«Вы социал-демократ? Или у вас принципов нет?»
«Вы этого никогда не узнаете».
«Почему»?
Он выключает звук, наблюдает за лицом мужчины уже в тишине. Он часто так делает, смотрит на людей из телевизора в тишине: выражение лица говорит о многом, слова лишь мешают видеть.
Потому что я умный, молча говорит с экрана мужчина в костюме и не улыбается.
Кремль зажигает огни. Станет ли от этого светлее?
Поживем – увидим!
Полозов
Кабинет у майора маленький. Тесный.
Прокуренный насмерть, хотя Полозов в кабинете не курит. Вообще курит, а в кабинете нет. По закону нельзя. А по вечерам можно: открыть окно, сесть на стол и курить, к утру проветрится.
А если и не проветрится, один черт в курилку тесненькую тут же, за углом, с утра народу набьется, задымят весь этаж. Сквозняком в кабинет все одно протянет. Так что кури не кури, результат один: вонища.
Вот она, на просвет, вся как есть – свобода человеческого выбора: выбор есть, свободы нет.
Сидит майор на столе, мнет в пальцах сигарету.
Думает.
Как так случилось, что после нечаянной, неожиданной, крохотной зацепки, если откровенно и не зацепки даже, а так, зацепочки, самой, в общем, незначительной и малопривлекательной на вид, ничего совершенно не обещающей, за которую майор взялся и сам-то теперь не скажет почему, как так вышло, что зацепочка эта начала раскрываться слой за слоем, как бумажный оригами, развертываясь, подтверждаясь косвенно и непосредственно. Так и прошли шесть месяцев ювелирной работы, уйма человеко-часов, множество бессонных ночей, никотина на табун, нервов с километр, и вот он, результат: теперь майору достоверно, доподлинно, совершенно и фактически, неоспоримо и однозначно известно, когда один человек убьет другого.