Любовь и война. Великая сага. Книга 2 - стр. 208
Карета замедлила ход. Миссис Халлоран глотнула еще виски и спрятала фляжку в сумочку.
– Мне подождать? – спросил кучер, остановившись на углу Двадцать четвертой.
Мрачное предчувствие заставило его пассажирку кивнуть.
Она пересекла тротуар и поднялась на крыльцо, так нервничая, что едва не упала. От выпитого для храбрости виски страх не только не ушел, а еще больше усилился, к тому же голова плохо соображала. Она подняла дверной молоток.
Сердце бешено колотилось. Косой октябрьский свет напоминал о скорой зиме – печальной и одинокой. Боже, а если его нет дома? Она постучала еще раз, сильнее и дольше.
Дверь приоткрылась дюймов на шесть. От радости Бердетта едва не потеряла сознание. А потом внимательнее всмотрелась в своего любовника. Волосы у него были растрепаны, из-под бархатного вишневого халата виднелось голое тело. Не одет в такой час?
Сначала ей показалось, что он болен. Но уже скоро она осознала правду и весь масштаб собственной глупости.
– Бердетта… – В его голосе не было ни удивления, ни радости; дверь он по-прежнему не открывал шире.
– Ламар, ты не ответил ни на одно из моих писем.
– Мне казалось, ты поняла смысл молчания.
– Боже правый, ты же не хочешь сказать… ты не можешь вот так бросить меня… после шести месяцев невероятного…
– Я считаю наши отношения обузой, – сказал он, понизив голос; его тон был таким же твердым, как его потрясающий жезл, которым он ублажал Бердетту, тратя на это по четыре-пять часов кряду. – Для нас обоих, – добавил он, и его взгляд скользнул мимо нее к удивленному кучеру.
– И кто у тебя теперь? Какая-нибудь молоденькая шлюшка? Она сейчас там? – Бердетта фыркнула. – Боже, ну конечно! Ты как будто искупался в ее духах! – Уже едва не плача, она просунула руку в дверную щель. – Милый, по крайней мере, впусти меня. Давай поговорим. Если я в чем-то ошиблась или обидела тебя…
– Убери руку, Бердетта, – с улыбкой сказал он. – Или тебе будет больно. Я собираюсь закрыть дверь.
– Да ты просто выродок!
Ее шепот не возымел никакого эффекта, и дверь начала закрываться. Если бы Бердетта не отдернула руку, он бы непременно сломал ей запястье или пальцы.
Неужели шесть месяцев она рисковала своей репутацией, чтобы все вот так закончилось? Даже не пустил на порог, как будто она какая-то уличная девка!
Бердетта Сомс Халлоран была воспитана с южным изяществом, но ее учили также быть храброй и стойко выносить несчастья. И хотя ей могли понадобиться дни или даже недели, чтобы справиться со своим горем, ведь она не просто самозабвенно любила Ламара Пауэлла – он пробудил в ней какую-то невероятную чувственность, которой она прежде не знала, – с выражением своего лица она справилась за десять секунд.