Любовь и прочие "радости" - стр. 29
– Что значит, с чего я решил? – сощурился Тихон, настороженно уставившись на дочь. – Мы ведь говорили с тобой… И тест этот!
– На овуляцию, папа! Я просто… А-р-р-р… В общем, у меня небольшая проблема… болячка. Ничего особенного… Вот и нужно было сделать! Как тебе только в голову пришло, что я… – Катя и краснела, и бледнела – все же нелегко было девушке обсуждать с отцом такие интимные подробности.
Тихон сглотнул. Перевел растерянный взгляд на пол, идеальную чистоту которого нарушали два грязных следа, оставленных Катькиными ботинками. Растер затылок.
– Так ты не беременная? А к врачу ты собралась…
– Папа, мне просто нужно обследоваться, чтобы назначить лечение. Всё…
Тихон качнулся с пятки на носок. Великолепно. Он просто чертов придурок! Интересно, что о нем теперь подумает Ольга? А впрочем, какая разница? Главное, что его малышка не беременная! Счастье-то какое!
– Катюш…
Губы дочки дрожали. Злость покинула тело девушки, а её место заняли обида и стыд.
– Как ты мог? Я… теперь не знаю, как в глаза им буду смотреть, и вообще… – Катя понурила плечи и опустила голову.
– Я же как лучше хотел…
– А получилось – как всегда! – снова заорала Катюха. Ну, ладно… Тут он её понимал, а потому не спешил ставить дочь на место. В конце концов, она в отца темпераментом пошла. Ему ли жаловаться?
– Слушай, дочь, – осторожно окликнул дочку Тихон, – а ты вообще как узнала-то? Этот наябедничал?
– У этого есть имя! Его зовут Николай!
– Николай? А Ник – это кличка, как у собаки?
– Ну, знаешь ли! – Катя с психом оглянулась, схватила с вешалки плащ, и хотела было уже свалить, но в последний момент её задержал Гдальский.
– Ладно… Ладно, извини. Я больше не буду.
Звучало довольно по-детски. Бредово, признаться, звучало… Но еще бредовее было бы разругаться с дочерью из-за какого-то малолетнего ушлепка. А потому ему, наверное, стоило свыкнуться с мыслью, что отныне в жизни его маленькой девочки появился другой мужчина. Первый и, скорее всего, не последний. Но это жизнь. Любому отцу рано или поздно приходится отпускать свою дочь в открытое море. Как бы это ни было тяжело.
– Он хоть как? Нормальный? Семья у него благополучная, или…
– Я его семью, в отличие от тебя, еще не видела! – съязвила Катя.
– Кать…
– Нет, ты как хочешь, но извиниться надо!
– Мне? Перед ним?!
– Перед ней!
– Перед Ольгой?
– Папа, Ник говорит, что она в полном ауте!
Гдальский хмыкнул. Да уж… в каком она была состоянии, он знал и без всяких Ников. Воочию видел. И принимал самое непосредственное участие в устранении последствий, так сказать. А ведь хорошо, что все обошлось. Так-то барышня какой-то уж слишком впечатлительной оказалась. Могла и дуба врезать. Вот бы хохма была.