Любовь и предрассудки - стр. 3
– Нет, – твердо ответила Бланш, – мы его не продавали. Он просто нам не принадлежит больше. Теперь, когда моя мать умерла, Мэлидорны больше не потерпят нашего с отцом там присутствия. Да и в Италии вроде бы уже не так тревожно, как в прошлом году со всеми этими гарибальдийцами… Давай же не будем о грустном. Постарайся сохранить обо мне и моих бедных родителях только счастливые воспоминания. Когда будешь в своем саду, – Бланш взмахнула рукой, указывая вокруг, – думай обо мне, вспоминай то хорошее, что было у нас. Возможно, мне станет полегче. Ты же навсегда останешься здесь, – она прижала узкую ладонь в черной перчатке к левой стороне груди, – ты и твой дом. Когда мне будет совсем невмоготу, я вспомню, как всегда принимали меня здесь и в Уэльсе, вспомню наши с тобой прогулки по дорожкам этого садика и гадания на розовых лепестках… И почерпну в этом новые силы.
Девушки снова обнялись. Словно порывистые бабочки, белая и черная, юные беззаботные мотыльки, они до недавнего времени лишь легко порхали, без всяких забот. В кратчайший срок беда превратила одну из них в бездомную беглянку, а вторую избавила от детской наивной уверенности в том, что у тех, кого она любит, все всегда будет хорошо.
– Ты сильная, я всегда это знала! – с жаром воскликнула Луиза.
– Я стараюсь. На самом деле особой моей заслуги в этом нет. Просто свалившиеся на голову беды и заботы не дают времени на глупости и пустые страдания.
– Я понимаю. И стыжусь своего эгоизма, – опустила глаза Луиза. – Тебе и так трудно приходится, а ты еще и меня утешаешь. А ведь я остаюсь дома, и у меня все в порядке.
– Все могло быть и хуже, – попыталась улыбнуться Бланш. – Я достаточно взрослая, успела получить образование, у меня было беззаботное детство и любящие родители. Я знаю, что в отношении ко мне родных по матери нет никакой моей вины. Зато у меня есть такой замечательный друг, как ты… – Девушка задумчиво и с надеждой улыбнулась. – И к тому же… Я не одинока, пока есть люди, которые меня любят. И, кроме того, обещают мне писать.
– Конечно! Как только узнаю твой новый адрес, я сразу же отвечу и буду ждать новое письмо.
Где-то за пределами сада всхрапнула лошадь. Это значило, что уже подана коляска, чтобы ехать в порт.
– Пора, – тихо сказала Бланш и напоследок крепко обняла подругу. – До свидания!
– До свидания, – прошептала та, горестным жестом закрыв лицо ладонями и глядя сквозь пальцы вслед удаляющейся фигурке в трауре, – надеюсь, что до свидания. Как же я буду жить без твоей дружбы, Бланш?..
Осеннее утро в Уэльсе выдалось промозглым и неуютным. С лондонского дилижанса у поворота к Т. сошли двое: невысокий худощавый мужчина с усиками-щеточками и маленькая смуглая женщина, явно с примесью индусской крови, кутающаяся в шерстяной платок. Порыв ветра чуть не сбил ее с ног, но она удержалась. Лишь передернула плечами и покрепче ухватила небольшую дорожную сумку. Мужчина же жадно вдохнул свежий воздух и энергично потер руки.