Любовь и оружие - стр. 17
И действительно, страхи его оказались напрасными. Джан-Мария принял его с распростертыми объятиями, ибо всегда прислушивался к мнению Франческо, а сейчас особенно нуждался в его помощи.
Франческо нашел кузена за столом, накрытом в библиотеке дворца, среди сокровищ искусства и науки. Джан-Марии здесь нравилось, но использовал он библиотеку для удовлетворения своих плотских желаний, а не по прямому назначению, ибо питал отвращение к грамоте, а невежеством мог потягаться с деревенским пахарем.
Джан-Мария уютно устроился в большом кресле, обитом алой кожей. Перед ним искрились бесценные хрустальные чаши, кувшины с вином, золотые и серебряные блюда, полные всевозможных яств. И пахло в библиотеке не пылью толстых фолиантов, а пряными ароматами.
Несмотря на молодость, Джан-Мария уже изрядно располнел и при его небольшом росте обещал в скором времени превратиться в бочонок. На круглом, бледном, обрюзгшем лице блестели синие, чуть выпученные глаза, форма губ говорила как о его чувственности, так и о жестокости. Лиловый камзол, сшитый по испанской моде с разрезами на рукавах, сквозь которые виднелось дорогое реймское сукно рубашки, был оторочен рысьим мехом. На груди висела цепь с ладанкой, в которой хранился кусочек креста Господнего: Джан-Мария был ревностным христианином.
Для Франческо тут же поставили второй прибор, но от еды граф отказался, сославшись на то, что недавно поел. Герцог, однако, уговорил его выпить мальвазии note 8. А когда слуга наполнил из золотого кувшина чашу Франческо, Джан-Мария приказал ему и его напарнику оставить их.
О пустяках им поговорить не пришлось, ибо Франческо довольно быстро затронул интересующую его тему.
– Ходят странные слухи о заговоре в твоем герцогстве, а на стене над Сан-Баколо сегодня утром я увидел головы казненных. Этих людей я знал и уважал.
– Но они обесчестили себя, а посему их головы стали пищей для ворон. Ну что ты, Франческо! – по телу герцога пробежала дрожь, он перекрестился. – За столом не пристало говорить о мертвых.
– Тогда давай поговорим лишь об их преступлении, – граф Акуильский избрал окольный путь. – Что они натворили?
– Что? – переспросил Джан-Мария. – Мне, к сожалению, известно далеко не все. Мазуччо мог бы удовлетворить твое любопытство. Он знал о заговоре с самого начала, но не посвящал меня в подробности, даже не называл имена заговорщиков, давая измене вызреть. Потом он вознамерился их арестовать, не ожидая встретить серьезного сопротивления. Мне он лишь сказал, что предателей шестеро и они намерены встретиться с седьмым. Те, кто остался в живых после ночной стычки, подтвердили, что нападавших было то ли шестеро, то ли семеро, но они изрядно потрепали швейцарцев. Девять убили, с полдюжины изувечили. Швейцарцы уложили двоих, а еще двоих взяли в плен. Эти четыре головы ты и видел.