Любовь и хоббиты - стр. 32
Они были везде:
– Эй, мелкий, а ты отлично провел время!
– Понравилось?
Одна особенно наглая морда потянулась ко мне, принюхиваясь:
– Коллеги, вам не кажется, что хоббит протух?
– Гляньте, фингал!
– С белкой поссорился?
Я вдавил голову в плечи: если обнаружат укус, мне конец.
– Огурчика? – и снова хохот. – ГЫГЫГЫ-Ы-Ы-Ы-Ы!!!
– Эй, червяк, а ведро наше где?
– На опохмел выменял!
– А не послать ли его обратно? ГЫГЫГЫ-Ы-Ы-Ы-Ы!!!
В тот злополучный день (или ночь – я запутался в сутках) я обещал себе при случае хорошенько поквитаться с гоблинами-телепортерами. Основательно с ними разделаться, с хоббитской выдумкой, за всё, что было до отправки и по возвращении, за шуточки, издевательства, ведро и прочее. Отомщу. Когда не буду выжат, растерян, укушен и унижен. Позднее, коллеги, чуть позднее…
А ведь я поверил, что они могут забросить меня обратно, это было реально, как мордорский синдром! Я готов был, проклиная всё и вся, лететь к покинутой Ётунштрудель, но – слава блинам со сметаной! – на отправку явились другие агенты, и всех срочно вызвали в диспетчерскую. Я проскочил сквозь закрывающийся шлюз, едва не превратившись в лепешку, и скрылся в одном из коридоров. О-о-о-о, как они ошиблись, что забыли про меня. Если б гоблины знали, что задумал Боббер… Если б только знали! Самодовольные индюки. Глупые обезьяны. Злые гадюки.
Они не знали. Гоблины сочли, что я слишком напуган, беспомощен и мал, чтобы представлять для них опасность. Да, я мог, скуля, дернуть в костюмерку или прямо к шефу, или сразу в нору, закрыться на десять замков, броситься на кровать и зарыться в подушку, проклиная день и час своего рождения. Кто-нибудь вроде Федора вероятно так бы и поступил, но не Боббер. Не мог я просто так взять и выйти из лаборатории, в которую фиг войдешь, если ты хоббит. Страшная месть подождет, а пока можно просто отвести душу мелкими пакостями…
В отделении телепортации много всяких маленьких комнат, напичканных оборудованием, кладовок, шкафчиков, тайников, аппаратных, реактивных и многого другого. Проходящему мимо хоббиту всегда найдется, что сделать: тут опрокинул, здесь выключил, там включил, нажал, перевел, оторвал, подрезал, надломил. Пять минут небольших усилий, а сколько удовольствия. В последней кладовке, когда за спиной нарастал гул подорванного оборудования, я обзавелся старым, обляпанным реактивами халатом, подрезал подол, подвернул рукава и выпустил себя на волю.
О-па.
12. Ну их!
Покидая лабораторию, я был, как выражается умник Ури, «на эмоциональном подъеме», дышал чистой радостью хоббита-пакостника. Но чем ближе становились помещения костюмерки, тем острее вставал вопрос о лохмотьях на мне. Агент обязан сдать полученный костюм – это железное правило. Если костюм поврежден или утрачен, как в моем случае, агент пишет подробную объяснительную на имя шефа, чтобы гоблины сняли костюм с учета. Мне хотелось договориться с Юдаашем и обойтись без объяснительной: написать правду я не мог, иначе карьере конец. Врать шефу не мог тем более – стыдно.