Любовь и честь - стр. 24
– Я рассчитывала нарвать яблок для Пламмеров. Их сын сломал ногу.
Ривенхем недобро расхохотался:
– Вы считаете меня идиотом? Или сами стали дурочкой? Выбор невелик.
Он говорил с ней, как с браконьером, которого поймали в угодьях хозяина.
– Выбирайте выражения, сэр.
В следующий миг он оказался прямо перед Норой, схватил ее за локти и с каменным лицом произнес:
– Это вы должны выбирать выражения. Должен признаться, что, да простит меня Бог, в моей душе еще живо намерение защитить вас от тревог в эти дни. Можете называть это глупостью, можете – благородством, но что-то во мне протестует против того, чтобы обречь на костер женщину, которую я когда-то любил. Ибо именно это ждет маркизу, обвиненную в измене, Леонора. Знайте, что парламент невероятно редко проявляет снисходительность и просто посылает под топор. И могу вас заверить, сейчас в Уайтхолле вовсе не склонны проявлять доброту к детям бывшего лорда Хэкстона.
И он отпустил ее. Нора едва удержалась на ногах. Только сейчас она заметила, что изо всех сил вырывалась из его хватки. Руки, там, где он держал их, болели.
– Никто вас об этом не просит, – онемевшими губами выговорила она. – Никто не заставляет делать это для нас. И не притворяйтесь, что ваше задание не доставляет вам удовольствия. Вы годами ждали, чтобы отомстить моей семье. Отомстить мне!
Он улыбнулся страшной улыбкой:
– Отомстить – за что, Нора?
Спазм стиснул ей горло. Действительно, за что мстить? Он часто говорил о браке, но ни разу не просил у отца ее руки. Так какие причины у него жаловаться, что она вышла замуж за другого?
– Ради удовольствия, – бросила она ему прямо в лицо. – За уязвленное тщеславие, когда мой брат избил вас до полусмерти.
– Я помню об этом, – небрежно откликнулся Ривенхем. – Он прекрасно справился с задачей, избив человека, который и пальцем не пошевелил, чтобы защититься. Но нет, вы неправильно оценили мои мотивы. Вы более, чем любой другой человек на земле, должны понимать, что я имею в виду, когда говорю, что к этой миссии меня толкает долг.
Именно долгу подчинилась Нора, когда отказалась бежать с ним. «Если отец запретит нашу свадьбу, я убегу с тобой. Но наш долг сначала поговорить с ним».
Нора почувствовала, как в душе разгорается гнев и сжигает все, кроме ненависти. Сколько таланта проявил Эдриан, по капельке извлекая выгоду из истории, которую она когда-то считала самой счастливой главой своей жизни.
– Если вы хотите запереть меня в моих покоях, – начала она, – то не ждите, что я стану платить тюремщику. Наберитесь духу сами повернуть ключ в замке.