Любовь и честь - стр. 16
Нора распахнула глаза и чуть не вскрикнула от удивления. Шторы раздвинуты. Комната залита светом. Солнечные зайчики прыгают на перламутровых вставках тяжелого дубового шкафа. Неужели так быстро пролетела целая ночь? Ведь Нора только-только прикрыла глаза… Поссет всегда туманит ей голову.
Слава Богу, что сегодня не будет дождя!
Из-за окна долетел крик. Мужской крик. Ривенхем. Нора мгновенно все вспомнила, соскользнула с кровати и бросилась к окну. На подъездной дорожке двое воинов тренировались в фехтовании. Один был в простой рубахе из грубого льна, второй – в костюме с изящной вышивкой. Шпаги встретились, зазвенела сталь. Воин в простой рубахе отпрыгнул, выкрикнул что-то язвительное и рассмеялся. Темноволосый франт выругался и бросился в атаку. Нора сумела разглядеть его лицо и узнала лорда Джона Гардинера. Она хорошо его помнила. Мальчишкой он был ленив, тщеславен и высокомерен. Перед самым отъездом из Лондона Норе довелось принимать сэра Джона и его отца. За обеденным столом в доме ее мужа эти двое сидели со снисходительным видом победителей. Подобострастные манеры маркиза поощряли их высокомерие. К тому времени уже было ясно, что болезнь королевы Анны скорее всего смертельна. Тоу судорожно пытался обрести новых друзей, чтобы сохранить власть в наступающую эпоху вигов. Нора сидела с ледяным видом и наблюдала, как в течение бесконечного обеда из девяти блюд муж пресмыкается перед гостями. Лорд Барстоу поигрывал вилкой и едва сдерживал зевоту. Лорд Джон брал пример с отца, извергая поток плохо замаскированных насмешек и оскорблений. Тоу краснел и бледнел, но в конце концов согласился со всеми их требованиями. Чтобы заручиться дружбой Гардинеров, ему пришлось влезть в долги и практически ограбить собственных фермеров. Вскоре эти усилия принесли единственный плод. Во время парламентских дебатов по обвинению отца Норы лорд Барстоу выступил против того, чтобы за грехи изменника были сурово наказаны его родственники. «Разве не должны мы показать этим заблудшим цену истинного милосердия? – вопрошал он. – Разве не должны мы дать им пример настоящей христианской доброты, столь несхожей с безнравственным поведением их отца?» Виги, пребывающие в состоянии победной эйфории, согласились с его доводами, и Ходдерби остался во владении Дэвида.
Муж Норы был очень доволен этим свидетельством благорасположения Гардинеров, но прожил слишком недолго, чтобы в полной мере насладиться их дружбой. Что касается Норы, то с тех пор она лишь однажды виделась с лордом Джоном и, вероятно, приняла его недостаточно любезно. «Что должно произойти, чтобы Колвиллы запомнили свое место? – недовольно протянул он. – Вы дерзаете смотреть мне прямо в глаза, а должны бы благодарить на коленях».