Любовь гика - стр. 31
– Все очень продумано.
Свет цвета пыли, льющийся в окна, ложится на щеку и волосы Миранды. Ее глаза остаются в тени.
– Вы обсуждали это со своими подругами в клубе?
– Они говорят, чтобы я соглашалась. Они сами согласились бы, не задумываясь. Но они ненавидят свои особенности. А я вот уже не уверена. Вот почему я хотела с вами поговорить. Вы знаете, как это: быть не такой, как все. Знаете лучше всех нас, вместе взятых. Я не знаю, сколько вам лет?
– Тридцать восемь, – отвечаю я и вижу по ее лицу: она думала, будто я старше. Мне едва сравнялось семнадцать, когда я ее родила. Но карлики старятся быстро.
– Я хочу вас спросить: это нормально, что мне нравится мой хвост? Может, у меня что-то не то с головой? Если я упущу этот шанс, возможно, потом буду всю жизнь жалеть. Вы, наверное, всю жизнь мечтали о том, чтобы стать нормальной?
– Нет.
– Нет?
– Я мечтала о том, чтобы у меня было две головы. Или чтобы я была невидимкой. Или чтобы у меня был рыбий хвост вместо ног. Я хотела стать еще более ненормальной.
– Еще более ненормальной?
– Да.
– Правда? Поразительно! Расскажите мне…
– Мне надо идти.
Я хватаю пижамную куртку, сползаю со стула и на затекших ногах ковыляю в ванную.
– Ой, простите меня, я отняла у вас столько времени, вы, наверное, устали… Вы ведь еще придете, да? Может быть, завтра? Я как раз доработаю свои сегодняшние эскизы, и завтра можно уже приступать к серьезной работе.
Наконец я одна, у себя дома, за запертой дверью, стою и тупо таращусь в давно немытое окно. Я не могу делать вид, будто удивлена. Монахиня сразу мне так и сказала, когда я привезла к ним Миранду. Хорст, наш укротитель, остался снаружи, а я вошла внутрь, в комнату для посетителей. Я сидела, прижимая к себе маленькую Миранду. Ей тогда не исполнилось и года, и она все еще носила подгузники. Глотая слезы, я пыталась вести беседу с этой чистенькой и румяной монахиней, которая по телефону казалась такой радушной и доброй.
– В каком смысле, хвост? – Ее глаза вмиг похолодели. Она оттянула подгузник Миранды на попке. – Она у вас не слабоумная?
Миранда нахмурилась от прикосновения чужих рук и тревожно взглянула на меня. Когда монахиня стянула с нее подгузник до самых колен, Миранда закрыла глаза, открыла рот и расплакалась в голос.
– Просто маленький хвостик, – произнесла я.
Вошла медсестра, бодрая и жизнерадостная, с папкой-планшетом и бланками. Она умело подхватила Миранду на руки и стала ее развлекать, пока я, шмыгая носом, заполняла все необходимые документы. Монахиня что-то шепнула на ухо медсестре. Та незаметно заглянула под подгузник Миранды, не переставая напевать песенку про паучка, который карабкался по водосточной трубе.