Любовь больше, чем космос - стр. 29
– А как же ваша не… веста?
Зарем немного осекся к концу фразы, поймав жесткий взгляд Берка, но тот тут же взял себя в руки и качнул головой:
– Останется здесь. Она все равно не сможет сегодня никуда лететь.
Немного поколебавшись, он снова поднял усталый взгляд на Зарема:
– Присмотри за ней тоже, ладно?
– Конечно, эсте. Я присмотрю, не волнуйтесь, – с готовностью кивнул эс-Каве.
Домой Берк возвращался в таком угрюмом состоянии, что люди, летевшие навстречу, невольно шарахались, сами не понимая, почему огибают его на гораздо большем расстоянии, чем требовалось. Он чувствовал себя полнейшим ничтожеством, беспомощным, как младенец.
*** Кей-Ше
Она так плохо себя чувствовала, что постоянно просыпалась – как будто плыла по поверхности болезненного сна, то захлебываясь в нем, то погружаясь в приятную темноту и даже выравнивая дыхание в ней, под ней… но потом ее снова что-то выталкивало на поверхность, где было зябко, противно, некомфортно. Где она ощущала сухость губ и тянулась за водой, а потом снова засыпала и просыпалась то от жара, то от озноба.
Сколько проходило времени между этими "всплываниями" она сама не понимала и каждый раз удивлялась, глядя на часы: то ей казалось, что прошла целая вечность, а она спала всего десять минут, то, наоборот, думала, что лишь на минутку закрыла глаза, но проходил час или два. К вечеру Кей-Ше почувствовала, что больше не может лежать с закрытыми глазами и пытаться снова и снова заснуть поглубже, каждый раз терпя в этом неудачу. Она с трудом подтянулась и села. Рядом тут же появилась молчаливая сиделка, горианка. Синие волосы, кроткий взгляд, ровный телепатический фон… неприятно кольнула мысль, что они равны по телепатическому уровню. Как же так, это же простая медсестра, а она, Кей-Ше, на Октиании считалась сверхчеловеком.
Глупо было гордиться почти неразвитыми способностями, доставшимися ей от рождения, но поскольку Кей-Ше гордиться было больше нечем, она всегда радовалась, что не похожа на других. Она была счастлива, что стала телепатом, что столько училась, столько страдала, строила такие грандиозные планы, столького добилась… здесь же, на Горре, все ее достижения словно обнулились, все прошлые страдания превратились в бессмыслицу. Здесь люди достигали тех "вершин", что и она, просто по факту рождения, без каких-либо усилий, и здесь ей стало совершенно очевидно, что никакие это не вершины. Это едва ли не самое дно глубокого оврага, из которого только предстояло выбраться.
– Как вы себя чувствуете, эсте эс-Нэрка? Хотите поужинать? – спросила горианка негромким, каким-то неприятно-вкрадчивым голосом.