Любовь без слов (сборник) - стр. 25
Случалось, мимо кухонной двери проскальзывала в туалет Виктория Гавриловна, бросая на моего мужа, рисующего на стене, испуганный и в то же время восхищенный взгляд. Тащился сомнамбулой Павел Иванович. Я подозревала у него острый простатит, а то и аденому простаты. В стадии перерастания в злокачественную опухоль? Надо обследовать, лечить. Займусь, потом…
Мама никогда не выходила, а в ту ночь мы все собрались.
Виктория Гавриловна заглянула на кухню:
– Я сегодня пирожки пекла, а вы и не пробовали. С капустой, как Лёня любит. Разогреть?
Павел Иванович на обратном пути из туалета заговорщически сообщил:
– Имеется. Две бутылки. Называется вином, но вранье. Чистой воды, то есть без воды, портняга, как в советские времена мы глушили… Доглушились… Нести?
За мамой я сходила.
Отворила дверь темной комнаты и шепотом спросила:
– Не спишь? Мне почему-то кажется, что не спишь. Присоединяйся. Все на кухне. Гуляем.
Уж было в моей судьбе много банкетов. И еще будет. Куда без этого атрибута светской жизни? Но ничто и никогда не сравнится с нашим празднованием на коммунальной кухне.
Мама, краснощекая, с тем выражением лица, которое я знаю с детства, а определила его смысл лет в двенадцать. Мама приказывает себе: «Надо быть строгой!» А на щеках играет предательский румянец.
Виктория Гавриловна на стол накрывает и все сетует, что пирожки не того вкуса, вот если бы сразу из духовки…
Павел Иванович свои бутылки откупоривает. Содержимое бутылок клянет, но уверяет, градус имеется и свое возьмет.
И Лёня! Самое главное. Мой муж. Нормальный расслабленный мужик. Еще до выпивки с распахнутой душой.
Неповторяемое…
9
Скудная мебель, которой мы вполне обходились в комнате на Тверской, расползлась по новой квартире и как-то минимизировалась. Не на чем было есть, спать, не куда присесть, чтобы посмотреть телевизор. Продали мамину квартиру в Новосибирске, и я наложила жадные ручки на вырученную сумму. Мне нужна машина! Толчея в московском метро выводила меня из себя, бесила, отнимала силы, я чувствовала, что во мне просыпается дикая кошка, которой хочется выпустить когти и наброситься на людей.
– Не могу, когда ко мне прижимаются! – говорила я мужу.
– Да? – удивлялся Лёня. – Это у тебя провинциальное. Москвичи давно научились существовать в толпе. Меня с детства трамбовали в трамвае. Подумаешь, прижимаются…
– Разные всякие мужики и девушки с распущенными волосами, которые лезут мне в рот!
– Девушки лезут?
– Их волосы!
– Когда ко мне прижимаются девушки…
– Не продолжай, а то получишь в глаз! Не о тебе речь! Мне нужна машина. Маленькая, старенькая – любая. Я научусь ее водить, и дикая кошка перестанет выпускать когти.