Любовь без башни - стр. 17
И все же как время ни тянулось, а суббота наступила. С самого утра в доме у Люси и Василисы царил переполох – еще никогда они не отправлялись в гости с мужчинами. Да еще так, чтобы обе и сразу! Да еще так, чтобы все это было в преддверии… большого жизненного, семейного пути. Да! Именно так! Мужчины должны были зайти за дамами через два часа, а потому напряжение в доме нарастало. Василиса носилась по комнатам со старой гладильной доской и не знала, куда с ней пристроиться. Люся уже который час жужжала феном, укладывая на голове непослушные вихры, а Аня (она с самого утра толкалась здесь же), та носилась по кухне, с ее головы, точно желуди, падали бигуди, а Анечка готовила какую-то волшебную омолаживающую маску из старого засохшего сырка, последнего яйца и кетчупа «Татарский».
Конечно же, к тому времени, когда кавалеры заявились за своими дамами, оказалось, что кудри не завились, макияж еще даже не накладывался, платья безбожно помялись, хотя были совсем еще новенькие, а туфли… а туфель и вовсе не купили.
Василиса еще быстрее забегала по комнате вместе с доской, Люся принялась уже вовсе безжалостно драть волосы, а Анечка еще быстрее заработала венчиком – противный старый сырок никак не хотел взбиваться в однородную массу.
Потом оказалось, что надо все срочно бросать и Василисе принимать подарки, потому что никто не сообщил кавалерам, что сегодня они празднуют не день рождения, а что-то другое.
Белкин принес в дар «имениннице» здоровенную железную хлебницу с нарисованными колосками.
– Хм, свою, что ль, притащили? – не смог удержаться Игнатий Петрович. – Прямо неловко за вас, вы хоть бы крошки вытряхнули…
– А мне ловко! – с вызовом дернул кудрявым чубом Белкин. – Потому что… да! Я ее у себя взял, она у меня на холодильнике стояла. А потому что… потому что я Василисе самое дорогое! Самое ценное! Эту хлебницу мне еще маменька передавала, когда мы из барака выезжали. Она мне тогда сказала: «Да выкинь ты ее ко всем чертям, там уже вся краска облупилась!» Но я… я не выкинул!
– А чего так? – кисло поинтересовалась именинница.
– Так вам же подарил! – вытаращился на нее Белкин.
Игнатий Петрович смотрел на товарища чуть свысока – он сегодня принес своей избраннице томик стихов Тютчева.
– Дорогая моя! – начал кавалер и, к ужасу своему, вдруг сообразил, что от волнения забыл имя-отчество «дорогой». – Дорогая… моя! В этот чудесный день я решил поздравить тебя вовсе даже никакой не хлебницей, а… а дыханьем Музы! Ржаньем Пегаса! Вздохом поэта! Я подарил тебе этот маленький томик стихов…