Любомор - стр. 67
– Я жертва, – кивнула она и не сдержала ядовитой усмешки.
Клуб находился в двух шагах от парка. Скользнув под вывеску «Аромат ночи», Мару и Тьяна спустились по лестнице, оставили в гардеробе покрывало и накидку, а следом прошли в зал. Боковым зрением Тьяна заметила, что Медович тщательно заправил волосы под кепи и надвинул козырек на глаза. Костюм, помятый после сна, придавал ему чуть потасканный вид.
Стоило войти в зал, как жар толпы, полумрак, сотни звуков и запахов окружили Тьяну. Вдохнув дым трубок и сигарет, пары парфюмов, смешанные с алкоголем, и стойкий дух старого истоптанного паркета, она едва не закашлялась. Впрочем, Тьяна быстро привыкла к здешнему воздуху. Куда больше ее поразил звук.
На маленькой сцене, декорированной черными и золотыми тканями, играли музыканты. Стонали духовые, убегали куда-то клавишные, истомно вибрировал контрабас. Голоса инструментов не пребывали в гармонии. Они вламывались в пространство и, не помня себя, оголтело и оголенно носились под низким потолком. Музыка, словно смятая в порыве страсти постель, вызывала чувство неловкости, интереса и возбуждения. Сердце Тьяны разогналось и неровно забилось в ритме жаса.
Мару, цепко ухватив ее за локоть, повел к бару. Мерцали и множились, отражаясь в зеркалах за стойкой, цветные бутылки. Два барщика выхватывали то одну, то другую, и наполняли разномастные бокалы. Иногда первый начинал готовить напиток, а второй подхватывал – и это тоже напоминало жас. Мару, навалившись на стойку, шепнул что-то подскочившему барщику – и тот кивнул. Пока он смешивал коктейли, Тьяна оглядывала публику.
Люди здесь словно стремились обогнать моду. Кто-то – за счет вложенных в образ денег, но большинство – с помощью фантазии. В стиле главенствовала творческая непринужденность. Мужчины предпочитали узкие брюки и бабочки, из-под расстегнутых пиджаков мелькали яркие подтяжки, а на плечах лежали небрежно накинутые шарфы. Женщины дополняли платья шалями, крупными ожерельями, а главное – своими движениями, свободными и лишенными всякой робости. Они качали длинными серьгами, взмахивали перьями на ободах, поводили обнаженными плечами. Их руки и ноги, запястья и щиколотки, мелькали в танце.
Были здесь и те, кто не относился к «шлепкам», не задавал моду, а жил по своим правилам. Одевался – причудливо, вел себя – сумасбродно. Тьяна заметила девушку в длинном платье-балахоне с мистерианскими узорами. Распущенные белые волосы, легкими волнами стекая по плечам и груди, доставали до бедер. Девушка кружилась на одном месте, воздев руки с десятками золотых, серебряных и деревянных браслетов. В ее сторону бросали заинтригованные взгляды, но никто не глазел на нее, как на сумасшедшую.