#люблютебя - стр. 33
– Каким образом?
Она пожала плечами.
– Моя кузина изучает драматургию в Йеле, и она говорит: все знают, что тот, кто знаменит, изначально в привилегированном положении. – Мо оттолкнула от себя поднос, он поехал по липкой деревянной столешнице. Я постаралась не наброситься на него и не начать подбирать остатки еды. – Есть там какой-то парень из популярной мальчиковой группы, который даже экзамены не сдает. А еще у одного папочка – крутой продюсер в Лос-Анджелесе, так что оценки этому парню поставят, даже если он едва умеет читать.
– Быть знаменитой потому, что тебя все ненавидят, – немного другое, Мо. Никому такого не пожелаешь. – Моника нахмурилась, открыла рот, будто собираясь возразить. – И я все равно не понимаю, как это может нам помочь попасть в программу.
– Такие мероприятия обожают публичность. Если ты – интернет-сенсация с миллионами подписчиков, организаторы наверняка захотят, чтобы ты рассказала об их программе. Точка.
– Да, но я не интернет-сенсация.
– А могла бы ею стать. – Я закатила глаза, но Мо было начхать. – Обо всем, что случилось, можно было думать с двух точек зрения: позволить всем злиться, завидовать тебе и не делать ровным счетом ничего, поскольку действительно никто не знает, как долго это будет продолжаться. – Моника накрутила на палец тугой локон. Она не стриглась и не красила волосы с первого класса, и дотрагиваться до них уже давно вошло у нее в привычку. – Или можно попытаться воспользоваться ситуацией, прежде чем все заглохнет само собой.
– Не думаю, что стану в это ввязываться, Мо. Я просто хочу, чтобы все прекратилось.
Подруга фыркнула и ткнула пальцем в телевизор, висящий метрах в пяти от нас. По утрам все экраны и в столовой, и в классах были настроены на школьные объявления, но после одиннадцати их переключали на нормальные каналы, то есть на кабельные. Обычно на телевизоры никто даже внимания не обращал, но сегодня все к ним будто приклеились.
– Сдается мне, деваться тебе уже некуда.
На экране был Кайл. Он легко улыбался и махал в камеру, а потом поворачивался и убегал в школу. Он выглядел так, будто общался с телевизионщиками всю жизнь. В кадре появилось синее окно с логотипом
Flit. «893271 рефлит, и число это все прибавляется» – значилось в бегущей строке наверху экрана. Я вновь повернулась к Мо, чувствуя, как желудок ухает куда-то в район коленей.
Мои родители вообще-то почти не смотрели местные новости, но что если им расскажет кто-то из нашего городка? Например, упомянет об этом у мамы в цветочном магазине? А она любит поболтать с клиентами. И опять же: кто знает, что моя мама решит устроить? Привяжет меня к кровати, пока не посчитает, что психическое состояние ее дочки вновь «стабильно»? А вдруг она вообще не отпустит меня на писательские курсы? Кстати, я, наверное, сумела бы выжить на диете почти из ничего. Ибо съесть что-либо, не опасаясь, что меня тут же вывернет, я сейчас точно не могла.