Люблю. Целую. Твоя крыша - стр. 11

Я шумно выдохнул. Нет, однозначно бред. Показалось. Это не может быть одна и та же девушка. И тут же понял, что чувствую разочарование от этой мысли.

— Красиво, — сказал я, сообразив, что Марианна ждет моих слов.

Её, в отличие от отца, всегда волновало моё мнение.

У нас разница в возрасте пять лет и разные матери, но мы всегда были не разлей вода. И даже когда умер Тимур, она, чтобы почувствовать родственную поддержку, приходила ко мне, а не к отцу. Тот, кстати, неизменно злился, не понимая, почему так.

— И всё? — выгнула бровь сестра. — Где восхищение? Одобрение? Где обещание разработать рекламную компанию?

— Где контракт на сотрудничество? — парировал я.

— Ладно, умыл, — буркнула Марианна, сдув с лица каштановый локон. — Она сегодня должна была приехать в Киев. И привезти самые лучшие работы. Думаю, контракт не за горами. По телефону мне понравилось с ней говорить. Вита — очень энергичная девушка. И явно не боится трудностей.

— Вита? — сам не понимая почему, спросил я, всматриваясь в фотографию мастерицы.

Дьявол! Почему сайт ставит в таком формате? Ничего же не видно!

— Да, — вдруг хихикнула Марианна. — Виталина Футлярчик.

Я озадаченно моргнул и уставился на сестру.

— Как?

— Футлярчик, — довольно подтвердила она. — Вот такая фамилия.

— Да уж, — скептически прокомментировал я. — Не завидую.

— Не завидую я той девушке, которой ты дашь свою, — не смутилась сестра.

— А чем тебе не нравится моя фамилия? — возмутился я, но тут же умолк, ибо Аня и Лина деловито влезли мне на колени, посчитав, что дядя уже слишком долго сидит один.

Племяшки вообще считали, что это их законное место. И никому, кроме них, там находиться нельзя.

— Нравится, иначе почему я, по-твоему, её не меняла? — хмыкнула Марианна. — Но, а поиздеваться?

— Мама издевается очень хорошо, — важно сообщила Анька, поправляя бант своему медведю. — Качественно.

— Ведь очень важно всё делать качественно, да, дядя Руслан? — невинно спросила Лина, хлопая светло-карими глазами. — Даже издеваться?

— Очень, милая, — согласился я, поглаживая её по мягким волосам, и тут же подтвердил: — Даже издеваться.

***

Она всегда любила осень. И ветер, и влажный асфальт, и затянутое тучами небо. А ещё — запах. Тот самый, сладковато-прогорклый, когда листья тихо падают на землю, укутывая её рыже-коричневым покрывалом. И странное спокойствие-оцепенение, которое подходит со спины и обнимает прозрачными руками каждого из киевлян, бегущих по делам. И невольно замечаешь, что шаг замедляется, исчезают напряжённые складочки у губ, стирается неугомонность и беспокойство. Пусть всего на миг… Но всё же.