Любить зверя - стр. 15
— Убежал, тварь. Или спрятался где-то неподалёку, забился в нору, чтобы раны зализать. Мы обыскали весь район — не нашли его. Ну ничего, завтра я протрезвею, отосплюсь и пойду дальше искать. Мне интересно, кто это такой и где он затихарился. Далеко уйти эта зверюга не могла. Кровищи из него вытекло — жуть, литра три, наверное.
— А собака? У вас же была собака, она взяла след? — спросила я, делая безразличный вид и стараясь унять нервную дрожь.
— Собака… — Треф отхлебнул вина. — Она взяла след, но повела себя странно: начала скулить и пятиться, как будто испугалась. Короче, не пошла по следу, как мы её не пинали.
— Надо же… Чего она испугалась? Раненого лося?
— А я не знаю, — ответил Треф, — лось это был или медведь. Или кто похуже.
— В смысле?
— Бабай, — пошутил Треф.
А потом я поняла, что он не шутит.
— Ну какой бабай? Это сказки для маленьких детей.
— Я раньше тоже так думал, но потом… — Он оглянулся и понизил голос: — Ты уехала из Мухобора сразу после школы и никогда не интересовалась этой темой. Ты хоть раз гуляла по лесу? Ходила на болота?
— Нет, — я облизнула губы, и Треф машинально сделал то же самое, — мне бабушка запрещала.
— Вот видишь! Твоя бабушка мудрый человек. Да тут все мудрые, идиотов нет. Никто не шляется по лесам, кроме самых отмороженных придурков.
— Типа тебя? — не удержалась я от подколки.
— Типа меня, — не обиделся Треф. — Но я же не по собственной воле шляюсь, у меня работа такая. Приезжают люди, хотят на охоту и рыбалку. Тут, знаешь, какая рыба водится? Нигде такой нет — форель, хариус, судак. И зверья до дури — даже самый косорукий охотник подстрелит зайца или кабана. — Треф откусил кусок мяса и продолжил с набитым ртом: — А после охоты народ хочет развлечений: посмотреть на развалины замка, покататься на лошадях, пройти каменный лабиринт, а теперь прибавилась ещё одна достопримечательность — черепа неандертальцев. Калач показывает их всем желающим и заодно читает лекцию по антропологии. Туристы косяком едут. Вон, Зоя гостиницу построила — никогда свободных номеров нет. Всё забито.
— И что? — не поняла я. — Это же хорошо, что туристы едут.
— А то, что местные не ходят ни на охоту, ни на рыбалку, ни к лабиринту.
— Почему? Неужели бабая боятся?
— Зря стебёшься. Я десять лет в этом бизнесе, многое повидал. Всё, что рассказывают старики, — правда. Есть кто-то в нашем лесу. Кто-то страшный и опасный. Ну что ты смотришь на меня, как на больного? Я самолично следы видел — большие, похожие на человеческие, но не человеческие. Размер пятидесятый, наверное. И люди пропадают. Много людей.