Любить нельзя уйти - стр. 46
— Значит так. Собери у всех подписи, кроме него, приноси заявление и оставляй. После совещания сам с ним решу вопрос и дам знать. Договорились?
— Уи, спасибо вам огромное! Спасибо!
Искренне благодарю мужчину, потому что ему Черзин не откажет. После случая с той студенткой он стал более шелковым. Если администрация прикажет, исполнит. Я же не просто так прошу поставить зачет? Нет. Всего лишь передвинуть на неделю срок сдачи.
— Не за что. Теперь все?
— А если за Стрельникову попрошу, совсем нагло? С собой хочу ее позвать.
— Иди уже отсюда, — выжидает три секунды и начинает смеяться.
Нет, ну, а что, сам спросил. Тем более, что Стрельникова со всеми преподавателями ладит, это не со мной возиться. Ладно. Напишем обе, а там как пойдет. Все равно поездку еще не обсуждали. Не видела смысла раньше времени человека радовать. Спокойно встаю, еле сдерживаясь, чтобы не бросится в припрыжку, как маленькая, и иду к выходу, предвкушая шикарные каникулы.
— Инна, — оборачиваюсь, уже держа руку на ручке двери. – Сегодняшнее должно остаться между нами. И прости еще раз.
Тепло улыбаюсь ему и выхожу из кабинета. Мог бы и не говорить, я не из болтливых. Выхожу из кабинета с блаженной улыбкой. Как мало для счастья надо. Папочка, море, каникулы и лучшие друзья. И никаких Царевых.
Клавдия Петровна уже убрала осколки, скрывая буйный нрав руководителя. Только это не поможет. В кабинете творится жуткий бедлам. Я по осколкам выходила. Неприятный это звук, когда под ногой гибнет очередной кусок стекла или хрусталя. В углу вообще деревянная полочка сломана. Хорошо, что она без цветов была, бумаги меня меньше беспокоят, чем зеленые кустики.
Прощаюсь с женщиной, на ходу забирая нужные бланки, и выбегаю на встречу дню. Вечером обязательно обрадую Еву и сразу забронируем билеты. Сегодня-завтра подпишу обходной, и к концу недели заявление в кармане. Как здорово. Остановите меня, или будете слушать пустые восхищения еще очень долго!
— Ой, простите, — сталкиваюсь в коридоре с каким-то студентом.
Расходимся с ним, как в море корабли, но улыбки на лице уже нет. Потому что в стороне замечаю Андрея. Облокотившись о подоконник, смотрит в мою сторону. Вокруг него много людей, и если на парней реагирую спокойно, то на пышногрудую красотку, что виснет на его руке, при этом не забывая пальчиком по груди парня водить, дико раздражает.
Казалось бы, он не отталкивает, не флиртует, а по сердцу сцена проходит хуже острого лезвия. Какой же ты Царев, все-таки Царев. Только ранишь, не давая дышать полной грудью. Заставляешь гореть в пламени отчаяния и надежды на лучшее.