Любить нельзя. Расстаться - стр. 13
Город переливался внизу всеми цветами радуги. Высокие дома, яркие огни неоновых вывесок, грохот колёс, когда поезд проезжал по мосту – Никита смотрел на него, не чувствуя злых порывов ветра, налетавшего с гор. Стоя на смотровой площадке, он отхлёбывал из бутылки терпкий виски – подарок одного из партнёров, больше года пылившийся в ящике стола. Полы длинного чёрного пальто хлопали, подхваченные ветром, шарф развевался белой птицей. Если присмотреться, он мог бы назвать каждое здание, каждую улицу, отстроенную заново. Каждую школу, высокий кадетский корпус, новенькие спортивные площадки. Там, внизу, он создал целую жизнь для каждого. Помогал, вникал, спорил и строил, подписывал и запрещал, выбивал и уговаривал. Сколько раз приходилось срывать голос до хрипоты, доказывая, что провести новую железнодорожную ветку важнее, чем направить деньги на развитие речного транспорта. Что лес нельзя трогать, а долину вдоль реки нужно и можно благоустроить, и сделать удобную набережную. Что…
Новый глоток обжёг, виски хлынул не в то горло, заставляя закашляться. Смахнув выступившие слёзы, Никита шмыгнул носом и запил собственную гордость. Как оказалось, гордиться ему как раз нечем. Где-то там, внизу, в темноте квартала одинаковых особняков, стоял его дом. Где-то там Света сейчас пыталась объяснить детям, почему папа больше не живёт с ними. И Никита даже не пытался представить этот разговор – слишком больно. Какие бы он нашёл слова, чтобы объяснить, почему семья вдруг развалилась на две неравные половины?
Слова Светы жгли кости – он слышал их раньше. Слышал много раз, порой отшучивался, реже – кричал. А сегодня они будто пробились сквозь стену и достигли самого дна сердца: все эти годы в должности главного архитектора города ничего, ничего для неё не значили. То, чем он гордился, оказалось неважным, ненужным. Виски забулькал в бутылке, опустошённой больше, чем наполовину. Хотелось опьянеть, но холод, проникавший под одежду, разгонял любой хмель, оставлял лишь дубовое мягкое послевкусие на губах.
– Любуешься?
Генка сел рядом, молча потянулся к бутылке. Никита так же молча её отдал, дождался, когда друг сделает пару глотков, и забрал обратно.
– Думаешь, мне есть чем гордиться? – голос Никиты смешался с завыванием ветра. – Как считаешь, я был хорошим начальником?
– Что за мысли перед отставкой? – Генка хмыкнул, склонился, заглядывая в его лицо, нахмурился. – Если тебе это важно услышать, я считаю, ты был одним из лучших. Уже то, что уходишь в отставку, а не умираешь на посту, достижение.