«Любимые, ждите! Я вернусь…». Фронтовые письма 1941–1945 гг. - стр. 29
Живу хорошо, недостатков не испытываю. Целую ваш Вова.
19.03.1945 г. …Сейчас уже 2 часа ночи. А я не сплю, включил свою радиостанцию и слушаю музыку. Сначала слушал Москву, которая от меня далеко, далеко за много тысяч километров.
Передавали эстрадный концерт. Сейчас уже Москва прекратила работу. Я поймал какую-то заграничную станцию, передающую подобную музыку. Рядом со мной сидит с автоматом на шее мой боевой друг Степан и, заглядывая в глаза, с тоской говорит: «Володя, когда мы уничтожим эту погань, настанет мир и мы сможем слушать музыку не за многие тысячи километров, а чтобы сидеть в зале, в котором играет оркестр. Кончится война. Заживем спокойно, не будем слушать вместо музыки рев орудий».
Сегодня вечером отгремел бой. Сейчас затишье. Может не на долго. А завтра снова вой снарядов. Их оглушительные разрывы. Но как фриц не тужится, по его [желанию. – Н.П.] никак не выходит. Он хотел сбросить нас в Дунай, не вышло. Он уже потерял инициативу, которая перешла в наши руки. Посмотрим куда теперь зашвырнем мы его. Битва за Будапешт кончилась нашей полной победой. Битва в районе oзера Балатон несомненно будет иметь такой же исход. А иначе разве может быть. Ведь разве можно простить гадам злодеяния, которые они творили. Позавчера Степан получил из дома письма, в которых описали то, что таили от него много месяцев: отец убит немцами, жена в Германии, два двоюродных брата убиты, а их хаты сожжены. Братишка избит так, что до сих пор еще болеет.
Нет, не простим!
Доберемся и мы до них. Отомстят тысячи таких, как Степан. Будет праздник и на нашей улице!
Теперь о себе. Можете уже уверено поздравить меня с орденом «Красной Звезды» и еще кое-что нащупывается… Ваш Вова.
Ф. М-33. Оп. 1. Д. 209.
Асеев Григорий Герасимович – 1912 г., г. Сочи. Был зав. отделом кадров в УМВД. Погиб 18 февраля 1942 г.
10.07.1941 г. Привет Катя!
Вот сегодня 11 дней как я выехал в дорогу. На протяжении всего этого времени, только лишь мелькали станции одна за другой. Кажется что много уже прошло времени и скучаю за вами и особенно за Аликом и Юрой. А ты вчера мне приснилась. Будто бы я спал с тобой и Юра около меня, я его во сне прижимал крепко.
Я устроился хорошо в Армавире получил обмундирование, свои вещи я отошлю отсюда.
Я очень беспокоюсь за тебя. Трудно тебе с двумя ребятами. Если скажем и Федя поправится, то Олега отдай ему. Хорошо бы знать мне, как его здоровье. Катя напиши отцу письмо. Может он, что можно сделает по отношению Алика. Да, как ты устроилась с получением пособия на ребят. Если будут какие препятствия, обращайся в горсовет в военный отдел горкома партии. В общем будь смелей по всем вопросам, если будет трудно продай часы и все чего есть мое только ради ребят. Ни давай их обижать никому. Но я знаю, ты также их любишь как и я. Когда вернусь, Юра будет уже большой. Как хочется мне вот в эту минуту всех вас расцеловать. Но ничего, не унывай, эта минута настанет. Кратко о себе. Я нахожусь близко около фронта, видел уже вражеский самолет пролетел но тут же его сбили… Представь, я себя чувствую хорошо, хочется скорей в бой, бить без конца проклятых варваров, но моя мечта скоро будет действительностью. Может будет что коварная пуля заденет и меня, но это будет судьбой моей жизни, но чего то мое сердце спокойно. Мне кажется, что в бою будет веселей, нежели сейчас и это только лишь поэтому, что за родину за Сталина и за счастье своих детей и нашего советского народа умереть не страшно. Но зачем умирать, когда можно врага разбить и остаться живым.