Любимая учительница - стр. 3
Потом я еще стою какое-то время, зажатая между ними, понимая, что, стоит ступить на пол, и упаду сразу же, а мужчины лениво и удовлетворенно ласкают шею, плечи, грудь губами, облизывают мокрые щеки и виски.
Я все еще в трансе от произошедшего, но парни приходят в себя быстрее, в четыре руки споро вытирая влажными салфетками следы своих бесчинств, натягивая обратно на бедра юбку, застегивая лифчик и чудом сохранившую все пуговицы блузку.
К этому времени я прихожу в себя настолько, чтоб, нахмурившись, вывернуться из их лап и дрожащими пальцами попытаться вернуть развороченной прическе строгость и аккуратность.
- Ну прости, Татьян Викторовна, - немного смущенно басит Давид, как всегда, мягкий и добродушный после секса, утративший весь свой бешеный напор. Теперь его можно ложкой на масло мазать, такой податливый. Медведище. - Просто, как с утра тебя увидели, в этой юбке, так весь день насмарку, бля.
- Ага, - вздыхает Глеб, без боязни лапая меня к себе и шумно дыша в шею. Он тоже утихомирен, хотя таких разительных перемен, как с его приятелем, не происходит. Всегда на взводе, как жесткая пружина. И не дай бог, в вашу сторону развернет ее. - Ну ты сама хороша. Да еще и с этим придурком обжималась, прям еле выдержали.
- Да, кстати, а какого хера? - Давид, вспомнив о сцене, которую они, заразы, оказывается, подсмотрели, поднимает голову, за мгновение превращаясь из ручного мишки в неуправляемое животное.
- Отстаньте, - отхожу на безопасное расстояние, бурчу невнятно, потому что рот занят шпильками, мысли еще основательно не в голове, а мне работать, и вообще… - по рабочим вопросам общались, вас не касается…
- Ошибаешься, Татьян Викторовна, - Глеб делает шаг ко мне, но я начеку, и отпрыгиваю к двери, - он тебя за руки хватал, мы видели. И смотрел.
- Да на меня много кто смотрит, - я немного прихожу в себя, уложив волосы и приведя одежду в надлежащий вид, и перехожу в наступление, - и что теперь? Вы что устроили сейчас? У меня еще пары!
- Да мы в курсе, - усмехается Давид, остывая, застегивая рубашку на широченной груди.
Я на какое-то время подвисаю, разглядывая, как медленно он это делает… Стриптиз наоборот. Почему-то возбуждает еще больше.
Но затем прихожу в себя.
Соберись, тряпка! Ты - преподаватель! Филолог!
Мерзкий внутренний голос не вовремя просыпается, чтоб язвительно хихикнуть, но я его мысленно затыкаю кулаком. Нет уж. Надо настроиться.
- Потом поговорим, выходите первые, - командую я, получая хотя бы небольшое моральное удовлетворение после произошедшего, и они выходят.