Любимая серая мышка - стр. 19
Почему-то вздыхает и… подхватывает меня на руки.
И тут я совсем забываю, как дышать, потому что о таком и мечтать не могла. Вернее, мечтала, много-много раз, особенно о том, что должно произойти потом. Как я обвиваю его шею руками, смотрю в глаза, которые так близко, как не были еще никогда… А его объятья становятся крепче, губы склоняются к моим губам и…
– Мария, повторяю свой вопрос: какая у вас квартира? Я не против, конечно, подышать свежим воздухом в вашем обществе, но мы уже собрали зрителей. Да и вашу ногу надо осмотреть.
Я только теперь замечаю, что он прав: дежурящие на лавочках у дома бабушки оживились и прекратили делиться друг с другом местными новостями. Все до одной уставились на нас. Не то чтобы меня это сильно смущает, но становиться предметом обсуждения целого двора все же хочется не очень.
– Кто-то есть дома? – уточняет Лавроненко уже в лифте. И теперь наступает моя очередь вздыхать. Родители еще вчера уехали на дачу, а брат давно живет отдельно. Квартира пуста… и что подумает мой шеф, когда узнает об этом? Что я все специально спланировала?
– Никого, – мне ужасно хочется спрятать глаза, но единственный способ сделать это: уткнуться ему в шею. И хотя такой вариант более чем соблазнительный, все же не решаюсь его использовать. Вполне достаточно и того, что уже натворила. Просто рассматриваю суровое лицо, углубившуюся складочку между бровей, поджатые губы. Мужчина прямо-таки источает недовольство, а я все равно млею от его присутствия. Стараюсь дышать как можно тише, по капле втягивая его аромат. Если завтра меня все-таки ждет увольнение, и мы никогда больше не увидимся, то я запомню эти мгновенья, как самые сладкие в жизни.
– Ключ! – требует шеф, остановившись у моей квартиры. Я начинаю ерзать у него на руках, пытаюсь добраться до сумочки, болтающейся где-то сбоку, и мужчина неожиданно что-то цедит сквозь зубы. И заполучив, наконец, ключи, теснее прижимает меня к себе, чтобы удержать, пока орудует с дверью.
Это невероятно! Никогда в жизни не было так стыдно и одновременно так волнительно-сладко. Он как-то умудряется включить свет и только после этого помогает сесть на пуфик у стены. Дышит глубоко и часто, и я запоздало понимаю, что таскать меня на руках – то еще удовольствие. Никогда больше не буду есть ни пирожные, ни торт! Ни кусочка в рот не возьму! Если бы я сегодня вечером не слопала столько, ему хоть немного было бы легче.
– Спасибо! – поднимаю глаза, продолжая сипеть сквозь застрявший в горле ком. – Не знаю, как бы я добиралась сама.
– Прыгали бы на одной ноге, – пожимает он плечами, снова слегка улыбаясь губами, но сохраняя серьезность в глазах. – Правда, это было бы чревато новой травмой. Так что хорошо, что я оказался рядом.