Любимая наша - стр. 42
Прежде чем завершить урок, муж заставляет меня повторить его несколько раз, пока не убеждается, что я действительно всё запомнила и могу быстро начертить себе защиту от постороннего воздействия. И лишь после этого твёрдо заявляет, что пора спать.
Спорить с ним я больше не пытаюсь. И послушно возвращаюсь в своё тело.
Но прежде чем позволить своему сознанию погрузится в состояние сна, я долго и очень тщательно мысленно проговариваю, что именно я должна почувствовать, и когда мне следует проснуться.
Последнее, что я чувствую, засыпая, это то, как рядом со мной прогибается кровать и Сэтору ложится рядом, притягивая меня в свои объятия.
А следующее, что врывается в моё сознание, это внезапное острое беспокойство, мгновенно выдёргивающее меня из глубокого сна. И едва раскрыв глаза, я уже знаю, чем оно вызвано.
Время пришло. Скоро я увижу своих сэ-аран.
10. Глава 10
На талии сжимается мужская рука, напоминая, что я не одна.
− Лина? – тихо окликает меня Сэтору.
− Надо идти, − поворачиваюсь к нему. – Прямо сейчас. Скоро всё случится.
− Я тебя понял, − кивает муж. Садится одним плавным движением, отчего мне сразу становится холодно.
Теперь я вижу, что и он одет. Туго заплетённая коса даже не растрепалась. Не знаю, спал ли вообще. Хочется верить, что да. Ему тоже нужен отдых.
Краем глаза наблюдая за сосредоточенным и с виду невозмутимым мужем, тоже поднимаюсь с кровати. Кое-как приглаживаю волосы. Поспешно направляюсь в гигиенический отсек, так как беременному организму плевать, что куда-то нужно спешить. У него есть свои нужды, и всё тут.
Сосредоточившись на постепенном выполнении простых, но необходимых задач, заставляю себя не думать о том, что ждёт впереди. Просто чтобы не утонуть в эмоциях. Приём, в совершенстве усвоенный мною за последние два месяца, и сейчас помогает держать себя в руках. И это важно, как никогда.
Но перед тем, как выйти из спальни, всё-таки не выдерживаю и хватаюсь за руку Сэтору. Внутри горит понимание, что мы больше не будем только вдвоём, что всё изменится. Я не имею права и в этот раз промолчать. На одно жизненно-важное признание у меня ещё есть время.
Он застывает на миг, а потом медленно оборачивается. Холодная маска невозмутимости, которую мой красноволосый супруг всё это время держал на лице, даёт трещину, когда наши взгляды встречаются. В глазах появляется так много всего, что сердце начинает сбоить. Моя рука ложится ему на грудь, скользит выше на напряжённую шею. Сама я становлюсь на носочки, и тяну мужа к себе, упрашивая склониться.
− Я не могу сказать тебе то, в чём так и не решилась признаться Повелителям. Они не простят тебе этого, − утыкаюсь лбом в его грудь. К горлу подступает ком горечи, мешая дышать, заставляя буквально выталкивать на волю такие нужные слова: − Но… я не прощу себе, если… ты просто должен это знать. Услышать сейчас. Те чувства, которых тебе хотелось от меня… ты своего добился. Слышишь? Они… есть.