Любимая мартышка дома Тан - стр. 31
– Итак, колдовством занимались многие, а верит в него еще больше людей. Ну а где могила ведьмы Чжао? – продолжил допрос я после долгой паузы и новых чашечек чая.
– Неизвестно. Но вот что важно: тот, кто найдет эту могилу, сможет обладать властью над духами подземного мира и использовать эту власть против врагов, – раскраснелся от удовольствия Ван. Он действительно неплохо подготовился к нашей беседе.
– И последнее. Все эти истории очень милы и поучительны, но что имеет ведьма Чжао против нас, гостей империи? Известно ли, что ее когда-либо обижали торговцы с Запада?
Вот тут Ван только развел руками. А старик Юкук, быстро улыбнувшись ввалившимся ртом, просипел:
– Господин, есть еще один важный вопрос. Пусть Ван скажет, когда именно о ведьме Чжао заговорили мирные жители Чанъаня.
Ван продолжал молчать, а Юкук с мстительным удовольствием ответил сам:
– Не более полутора-двух лет назад. Все правление нынешнего императора никто не помнил о какой-то там Чжао. А сейчас вспомнили.
Мы переглянулись с Юкуком. Два года назад в империи – впервые за время правления Светлого императора – случился голод, и цены взлетели вверх. И тут на ночных крышах много людей начинают видеть злого духа, который – как там только что сказал Ван? – пьет кровь у бездарных и продажных чиновников. Или – не видеть, а только говорить о нем? И в любом случае ясно, что покойная госпожа Чжао имеет отношение к судьбе не плохих чиновников вообще, а к фигуре убившего ее нынешнего государя, лета которого более чем немалые – этого не может быть, но он перешел рубеж семидесятилетия. В общем, перед нами была какая-то явно связанная с политикой ведьма, тем более что нашедший ее могилу обретет не деньги или прочие радости, а «власть против врагов».
Но, с другой стороны, можно было уловить и другую связь – между началом разговоров о ведьме на крышах и гибелью Мелека, которая случилась примерно в то же время.
Стало опять тихо. И тут я обратил внимание на слишком уж отрешенный вид Юкука. У него это означало крайнюю степень довольства собой.
– Заканчивай же, уважаемый друг, – сказал ему я.
– Пустяк, господин, но один человек недавно обмолвился, что несколько вельмож собирались недавно для разговора о вреде древнего искусства общения с мертвыми и о том, что это следует заново запретить императорским указом.
Я вздохнул и откинулся на подушки, кивнул ему головой два раза. Это означало: все силы отныне бросить именно на эту интересную историю.
Пусть пока и было непонятно, какое все-таки отношение она имела к нашему торговому дому. Не хотелось думать, что дом оказался замешанным в какой-то сложный придворный заговор, совершенно ему не нужный.