Любимая мартышка дома Тан - стр. 12
Юкук был высок, сух, неприятен на лицо, говорить почти не мог, лишь шептал – отчего возникает такая болезнь, для меня было загадкой: маленькие демоны, живущие в горле, или склонность к слишком горячему супу? Вдобавок взгляд его водянисто-голубых глаз был невежливо упорен. Юкук также отличался спокойствием, немногословием и умением слушать. В чем, собственно, и состояла его главная работа в нашем торговом доме – слушать, просеивать множество информации и спокойно, терпеливо отбирать из нее ту, которая несколько выходит за рамки шелкоторговли как таковой. А также делать выводы и обсуждать их только со мной и ни с кем больше.
Сангак боялся его как песчаной бури, и так же относились к нему все остальные, даже те, которые не вполне понимали, чем Юкук, собственно, в нашей торговле занимается.
Итак, докладывали «умницы», в доме у меня все было уже в относительном порядке. Квартальный надзиратель принял к рассмотрению дело о тройном убийстве и вторжении неизвестных грабителей в дом уважаемого торговца с Запада, который в этот момент находился в доме у известной певицы в квартале Пинкан (тут я слегка поморщился). Певица, друг нашего дома, предупреждена, ей заплачено десять связок монет и штука лазоревого, тонкого до прозрачности шелка из Сучжоу, – поспешно добавили мне.
Надзиратель сообщил также моим «умницам», что одного преступника видели – невысокого худого человека не вполне молодых лет с торчащей вперед бородкой, очевидно – иностранца, он убегал по крышам в восточном направлении и поднял на ноги людей из нескольких домовладений и даже храмов. Его ищут и без сомнения схватят (тут я смиренно покивал головой).
Похороны моих погибших охранников были назначены на сегодня, и письма и деньги их родным уже укладывались в верблюжьи сумки следующего домой каравана.
Но в остальном доклад «умниц» был удручающе пуст. Почти ничего, кроме того, о чем я уже и сам знал или догадывался, они не рассказали.
Итак, отпечатки бесформенных войлочных армейских полусапог – два комплекта, у ворот и в переднем садике. Еще был третий комплект отпечатков на песке двора, очень странных, маленьких, будто бы детских, но широко расставленных ног. Следы крови у дерева, по которому мы с карликом карабкались вверх. Сорванные мох, трава и потревоженная пыль на черепице именно там, где им и положено было быть. То есть у ворот, над караульной комнатой (следы карлика), на восточной стене (мои). А также – тут я начал слушать очень внимательно – сбоку крыши галереи для приемов гостей. Я мысленно кивнул: отличное место, туда не проникает свет луны, его не видно снизу из-за разросшихся кустов азалии. Зато оттуда хорошо видны оба сада и многое другое в придачу.