Любимая игрушка Шерхана - стр. 26

– Это тебе. - Лёля протянула мне записку и я увидела в нём всего три слова.

“Прости за вчерашнее”.

12. Глава 12. Гордость... она такая.

– Что это значит?

– Тебе лучше знать! - Усмехается Леля и наливает себе ещё кофе.

– “Прости за вчерашнее”. - Поднимаю глаза и выдаю. - Мы целовались с ним.

– Я знаю. На улице. На качелях. Многие видели.

– Вот, людям заняться нечем?! Ты не поняла, мы целовались здесь, дома. Когда были в комнате. - Я нахмурилась и взглянула на Лелю.

– Что? - Подруга испугалась и отодвинулась от меня. – Ты чего так смотришь на меня?

– Ольга Маратовна…

– О нет! Не называй меня по имени-отчеству, мне дурно становится.

– Ты какого хрена показала Шерханову комнату, в которой я буду жить?

– А… уф… напугала. Да просто, чего такого-то? Ты до сих пор в девственницах ходишь, пора уже заканчивать с монашескими закидонами. Тем более такой мужик рядом вертится.

– Какой такой? У него любовница есть… - выпалила я.

– Не-е-ет. Не может быть. Хотя. Откуда знаешь?

– Я слышала. Сегодня ночью. Он разговаривал с ней по телефону. Называл кисой, говорил, чтобы не засыпала без него. И это после того, как целовал меня.

– Вот это страсти! Надо бы узнать, что это за дама?

– Зачем?

– Затем, что он тебе нравится. Я видела это по твоему лицу. И по его глазам читалось, что он неравнодушен к тебе.

– Не говори ерунды. Он предлагал мне стать любовницей.

– Теперь всё понятно! У него же не может быть две любовницы. Значит, он звонил кому-то другому.

– Почему это не может?

– Ясен-красен, почему? Если одна из вас узнает о существовании другой, то любовному треугольнику конец.

– Конец?

– Распадётся большая и дружная шведская семья. - Лёля надула щёки и бахнула. - Как карточный домик.

– Леля, ты неисправима. Я всё решила. Не хочу! И не буду!

– Ты о чём? - Подруга поднялась и начала закидывать посуду в посудомоечную машину.

– Мне не нужен этот ваш Шерхан. И любовницей я ему не буду. Я всё сказала!

– Ну всё так всё, мой генерал. А теперь давай прибираться.

Я ушла в гостиную и начала оттуда. Бардак стоял неимоверный. Ну точно, как Авгиевы конюшни. Вот только Геракла не хватала всё это убрать.

Вспомнила Давида и его сильные руки, накаченный пресс и широкую спину. Темно-карие глаза и пухлые губы. Искреннюю улыбку и недоумение, когда все хотели увидеть мою грудь. А потом злость, когда я развернулась и собиралась уйти. А ещё были сладкие поцелуи и горячие ласки.

Первые в моей жизни и такие невероятные, что слёзы после его ухода были искренние и самые горькие.

Отбросив мысли о Шерхане, я решила прибраться. Расправив мешок для мусора, начала туда собирать пустые бутылки и банки, пакеты из-под чипсов и упаковки от орешков, рваные бумажки и пачки из-под сигарет. В доме стоял жуткий смрад со вчерашнего и я поспешила открыть дверь. Внутрь ворвался морозный воздух и остудил мою голову. Я вдохнула и так и осталась стоять на пороге. На улице светило яркое солнце и его лучи отражались на белоснежном снегу.