Любимая для чудовища - стр. 3
Ярко вспыхнула молния. Гулко ударил гром и вместе с его ударом широко распахнулась дверь, и кто-то в черном облачении ринулся на меня. Рефлекторно вскинула руку, защищаясь, но нападавший одним жестом сорвал с головы капюшон, и я едва не закричала от облегчения, уронив руку с оружием.
- Маргарет! – дядин голос прозвучал как-то непривычно. С горечью и болью. – Быстрее, за мной! – он потянулся ко мне и обхватил запястье свободной руки, той, в которой не было оружия.
- Дядя Ангус, что происходит? – спросила я, глядя на высокого, уже в преклонном возрасте, мужчину с седыми короткими волосами и быстрым взглядом воина.
- После, Марго, после, - он не стал ничего объяснять, огляделся резко и бросил: - Быстро… Что-то теплое из одежды! – и на мгновение отпустил мою руку, но я осталась на месте, не понимая, что происходит. А затем снова вспыхнула молния и взгляд сам собой устремился к двери, упал камнем вниз на мужское тело, лежавшее прямо за порогом.
- Дядя! – ахнула я, а он видимо, осознав, что толку от меня не больше, чем от пустоты в кувшине, снова схватил за руку и потащил за собой.
- Быстрее! – тихо, но как-то яростно произнес мужчина. Хватка его была почти болезненной. Мы выбежали из моей осиротевшей комнаты, перешагнув через распростертое тело. Я успела вырвать взглядом странный острый крюк, который так и остался зажат в сильной руке незнакомца, и только после этого поняла, что он – мертв. И как-то сразу в голове повторился тот жуткий царапающий звук, от которого снова сердце застыло, будто захваченное в ледяной плен.
Мне стало страшно. Я ничего не понимала. Дом тонул во мраке. И свет давали лишь вспышки молний за высокими окнами, а мы уже не шли, мы бежали. Я, в развивающейся длинной ночной сорочке и растрепавшимися волосами, сжимавшая в руке девичий меч, и дядя, напряженный, сосредоточенный до невозможности, тянувший меня за собой.
В голове царил хаос и страх. Так всегда бывает, когда не понимаешь, что происходит вокруг, и когда происходящее пугает до колик. Но я молчала, сжав губы, с каким-то твердым убеждением, что так и надо. Дяде я верила. Отец любил Ангуса, всегда говорил мне, что его двоюродный брат единственный человек, которому он доверяет полностью. А в висках стучал тот единственный дикий крик, услышанный мной, и картинка мертвого тела, стояла перед глазами, словно пелена.
Мы преодолели коридор, длинный, открытый. В дневное время здесь все было залито солнцем, а сейчас вокруг давил мрак. Злой гром подгонял яркие вспышки. Дождь обезумел до беспредела. Наверное там, за стенами дома, стояла настоящая стена из воды, а мы уже спускались по лестнице, миновав спальню родителей, где также, как и во всем доме, было темно.