Люби меня вечно - стр. 16
– Я сейчас вернусь, ваша светлость. Кажется, я кое-что оставила в карете.
Не вдаваясь в дальнейшие объяснения и не дав герцогине остановить себя, она открыла входную дверь. Карета все еще должна стоять у дверей – Мэри осталась присматривать за тем, как будут выгружать багаж. Но Кимберли увидела совсем другое.
За дверью, подняв кулак, чтобы постучать (он еле успел его отдернуть и не попасть ей в лоб), стоял необыкновенно интересный мужчина. Он был высокий, очень высокий, почти семи футов роста. Кимберли завороженно застыла – он был невероятно хорош собой.
Его темно-каштановые волосы были стянуты сзади, чтобы ветер не трепал их. Случайный луч солнца, упавший из-за туч, на мгновение высветил в густых кудрях рыжие искры. В светло-зеленых глазах искрился смех, потухший под ее пристальным взглядом. Он был не просто очень высок, но еще и мощно сложен: ноги напоминали стволы деревьев, грудь – огромную бочку, и все это – крепкое, мускулистое.
– Чем глазеть на меня, девица, почему бы не посторониться и не дать мне войти?
Голос его оказался низким, раскатистым и удивительно мелодичным – отчасти благодаря легкому шотландскому акценту. Видимо, он был из тех, кому не нравится, когда на них глазеют. Но как можно было удержаться? Кимберли никогда еще не приходилось видеть таких высоких мужчин и к тому же таких красивых (ну, может быть, за исключением герцога Ротстона).
Она настолько смутилась, что не могла ни двинуться, ни слова сказать, и когда вдруг ощутила щекотание на верхней губе, подняла руку и вытерла под носом рукавом. Это было ужасной ошибкой, которой не допустил бы и ребенок, не то что взрослая женщина, а она даже не осознала, что сделала, пока не услышала, как он хмыкнул.
Этот звук в тысячу раз усугубил ее смущение. А тут еще он взял ее за талию и просто убрал с дороги!
Но заалевшие щеки, которые теперь по яркости соревновались с кончиком носа, остались незамеченными, благодаря тому что герцогиня Ротстон и незнакомец наконец увидели друг друга. Кимберли, по-прежнему глазевшая на него, сразу же заметила его восторг при виде герцогини. Он буквально светился от удовольствия и радости: губы раздвинулись в искренней улыбке, зеленые глаза заискрились смехом. Ей казалось, что он готов заплясать от восторга.
А вот Меган Сент-Джеймс вовсе не была ему рада.
– Боже правый, шотландец-разбойник! – воскликнула она, прижимая руку к груди. – Вы ведь не будете нас грабить?
Его улыбка вдруг стала чувственной и произвела на Кимберли очень странное действие: словно кто-то нанес ей легкий удар в солнечное сплетение – перехватило дыхание, но боли не чувствовалось. А ведь улыбка даже не была адресована ей!