Лысая - стр. 24
Что же должно было случиться, чтобы Марья решила позвонить аж из Питера, где наверняка царил дикий роуминг?
«Может, – подумала Лысая с сожалением, – просто случайно набрала, а потом скинула. Вряд ли, вызов бы не отобразился… Что могло произойти?»
Кошки разбушевались, раздирали душу в клочья настолько сильно, что заболело сердце. Поморщившись, Пашка стиснула зубы. Вдохнула носом воздух и побрела домой, едва ли разбирая дорогу.
Больно было от осознания того, что этой ночью Лизу Савичеву изнасиловал парень, в которого она была влюблена, – а Лысая никак этому не помешала. Больно было от того, что пока она веселилась, звонила Марья, – и она не взяла трубку. Марья никогда бы не позвонила от большого счастья, или просто так, значит, что-то точно случилось.
Денег на счету у Пашки было не так много, но…
«Абонент временно недоступен. Попробуйте позвонить позже».
– Кто бы сомневался, – шепнула Лысая, набирая СМС-сообщение
«Привет, ты звонила? Прости, умоляю, телефон был на беззвучном. Если хочешь, звони в любое время».
Несколько раз перечитав, Пашка поморщилась: выходило слишком сопливо, Марья, если прочтёт, за дуру примет.
«Если надо, позвони ещё раз».
Что-то совсем плохо – как будто они друг другу чужие.
…Они познакомились в школе: Марья была той чудачкой, хотя старше её на один класс. Как-то раз Пашка – в то время ещё Бритая, с причёской «под ноль» – прогуливала злосчастную геометрию, сидя на лестнице. Сидела, пока не заметила, что этажом выше по ступенькам кто-то ходит туда-сюда. Прислушалась: этот кто-то ещё и стихи читал.
Пашка осторожно поднялась, выглянула из-за перил и встретилась глазами с Марьей.
Та ничего ей не сказала, и взгляда не отвела. Начала медленно спускаться, на каждую ступеньку произнося по строке или по слогу, как ритм ложился.
– Сегодня сидишь вот, – ступенька, – сердце в железе, – ещё одна, – выгонишь, может быть изругав… В тёмной передней долго не влезет сломанная дрожью рука в рукав…
– Выбегу, тело в улицу брошу, – в унисон продолжила Лысая негромко, чтобы не сбить незнакомку, вспомнив строки «Лилички» Маяковского, – дикий, обезумлюсь, отчаяньем иссчечась…
Ступеньки под ногами девушки почти что закончились: осталось три.
– Не надо этого, дорогая моя, хорошая… Давай простимся сейчас, – говорила она, глядя прямо в глаза Пашке, и ту пробирала еле ощутимая приятная дрожь: никто никогда не читал ей стихов, а эта незнакомая чудачка будто бы именно это и делала. Она стояла, выпрямив спину, и нисколько не стеснялась, смотрела на неё с какой-то отчаянной, безумной покорностью, с чуть заметной уверенной улыбкой.