Лысая - стр. 2
Проигнорировав и Рубенцова, и Бобых, Пашка подошла к доске, взяла мел и в точности переписала из тетради записанную формулу, добавив в конце ответ.
Спустя несколько секунд у Бобых отвисла челюсть.
– Через дискриминант?! Романова, ты что, совсем больная, мы его ещё не проходили?!
– Ну и что, – Пашка пожала плечами, кладя мел обратно. – Ответ-то правильный.
– Но решила ты его неверно! – настояла на своей глупой истине Бобых, хлопнув по столу стопкой захваченных за последние минуты дневников, незаметно перекочевавших на её стол. – Мы ещё не проходили решение по дискриминанту. Значит, ты откуда-то списала.
– Да ниоткуда я не списывала, я сама решила! – крикнула ей в лицо Пашка, топнув тяжёлым ботинком так, что на соседних партах подскочили карандаши. – Если я умею решать так, то на кой чёрт мне…
– Ты ещё со мной поспорь! – взвыла Бобых во весь голос так, что стёкла задрожали. – Как я говорю, так и надо решать, понятно тебе?! Дневник на стол, и вон из класса! И на урок не возвращайся!
– Десятый «А», тихо, я сказала!!!
Не сказать, что после этого класс окончательно притих, но хотя бы бумажки на задних рядах летать перестали. Тяжело вздохнув, Раиса Лаврентьевна – она же Бобых – перевела взгляд с верхушек деревьев за окнами на шумный и непослушный десятый «А».
– Начнём с домашнего задания, – произнесла она, раскрывая методичку. Судя по её лицу, последнее, что ей сейчас хотелось делать – это вести один из заключительных майских уроков у десятого класса, разъясняя примеры и задачи, которые им в этом году не пригодятся, а в следующем уже благополучно смоются из голов даже самых прилежных отличников. – Кто-то решил?..
– Я, – и над классом взлетела рука в чёрном браслете.
Бобых неодобрительно поморщилась. По классу прошелестел шёпот: «Лысая…».
– Кто-то ещё?
Никто больше желания не изъявлял: все отличницы на первых рядах знали, что Раиса Лаврентьевна всегда придирается к любому решению, будь оно даже самым правильным. Только классная отличница Гульвира (по прозвищу «Костыль») всегда решала всё правильно – но сегодня её в классе не было.
Бобых вздохнула.
– Ну выходи, Романова… «Блесни» знаниями.
И с места поднялась почти что взрослая Пашка: широкоплечая, в мешковатой кожаной куртке, с браслетами на руках, и главное – совершенно лысая. Над правым ухом, в котором блестел чёрный пирсинг, был приклеен пластырь.
– Как тебе не стыдно в школу в таком ходить, – неодобрительно произнесла Бобых, морщась, как от святой воды.
Полностью её проигнорировав, Пашка вышла к доске даже без тетради. Без единой подсказки выписала на память длинный пример, любому обещающий массу вычислений, но после знака «равно» не стала ничего высчитывать, а нарисована незамысловатую фигуру из двух кружков и овала. Довольная донельзя, посмотрела на Бобых с очаровательной улыбкой.