Львиное сердце - стр. 15
– То есть как нет? – взревел Баженов. – Она нас вчера в гости пригласила! Мы встречались с ней в городе!
– Дак она вчера из города так и не вернулась. – Женщина развела руками и посмотрела на них с сочувствием. – На городской квартире осталась ночевать…
Инга покосилась на Баженова и увидела, как багровеет его лицо. Он вытащил телефон, нашел нужный номер и, держа трубку возле уха, слушал гудки, а потом и механический голос, сказавший, что абонент недоступен. Инга, стоя рядом, отчетливо слышала этот голос…
Баженов засопел, стиснул кулаки, а потом вдруг резко повернулся и пошел прочь. Инга посмотрела на женщину за забором. Та развела руками – что, мол, я могу поделать? Инга тоже повернулась и пошла вслед за Баженовым. Она понимала его и тоже была возмущена. Ну изменились у Наташки планы, так неужели нельзя было позвонить, отменить встречу? Ну, Ягодка!
И в то же время она была рада, почти счастлива. Ее как будто выпустили на волю из клетки! Сейчас она сядет в автобус и поедет домой. А этот буржуинский «рай» с его хамоватыми обитателями пусть катится к черту. Ноги ее больше здесь не будет!
Она достала кошелек, вынула из него две бумажки и догнала ушагавшего вперед Баженова.
– Леша, возьми, это за такси, моя доля!
Баженов обернулся.
– Че-го? – спросил он. Его лицо, уже успевшее принять нормальную окраску, опять начало багроветь. Он увидел протянутые деньги и заорал: – Пошла ты со своими деньгами знаешь куда? Вот почему вы все такие, а? С вами вообще можно иметь дело? Договариваться о чем-то нормально? Чтобы не получать от ворот поворот?
– С кем это, с нами? – поинтересовалась Инга.
– С женщинами! – рявкнул Баженов.
– Понятно, – кивнула она и продекламировала: – Я женщина, и этим уж виновна во всех твоих несчастьях навсегда!
– Шекспир? – мрачно спросил Баженов.
Инга хихикнула:
– Боб Нечитайло, мой друг детства.
Она действительно процитировала, слегка изменив, пафосную фразу, которую Боб Нечитайло время от времени произносил в адрес своей матери Ангелиши:
– Ты мать моя, и этим уж виновна во всех моих несчастьях навсегда!
При этом та обычно интересовалась:
– А в счастьях?
– Тоже, – коротко отвечал Боб и чмокал Ангелишу в щечку.
Баженов повернулся и зашагал прочь. Инга, улыбаясь, не спеша, тронулась следом. Надо будет сказать Бобу, что его приняли за Шекспира. Он, конечно, не подаст виду, но будет польщен, уж она-то его знает!
Ей было весело. Моральные страдания Баженова совсем ее не трогали. Подумаешь, продинамили мажорика! Он, поди, раскатал губу, представлял себя в сауне с красоткой Натали, а кайф-то обломался! Ничего, переживет, не все коту масленица! А деньги, которые он не взял, она завтра отдаст инвалиду, который играет у них в подземном переходе на баяне…